— Вот здесь слева, для сравнения, вирус обычного энцефалита. А вот это… — палец профессора передвинулся, и доктор Крейде, нагнувшись к экрану, увидел на его зеленоватом фоне слабые тени палочек с круглыми головками на концах, похожих на рассыпанные булавки. — Эти булавкообразные палочки и есть мой новый вирус — вирус «В-13».
Под потолком снова вспыхнули лампы. Профессор Морге повернулся на своем круглом табурете.
— Вирус «В-13» обладает особенными свойствами, которыми не обладает ни один из существующих вирусов на земле. Вам, доктор, как моему помощнику, эти свойства нужно знать. Прошу слушать меня внимательно. — Профессор говорил четко, как говорит учитель, объясняя трудный урок.
— Вирус «В-13» инфекционен. Он инфекционное любого существующего на земле вируса в сотни тысяч раз, — профессор произнес эти слова с тщеславным удовольствием. — Вирус может заражать через воду, через пищу; через воздух, при дыхании; через кровь, попадая на кожу. В первые же два дня после заражения он вызывает у человека острейший авитаминоз группы «В» (бэ) почему я и присвоил ему эту букву. Токсины вируса поражают центральную нервную систему, вызывая серьезные изменения в коре головного мозга. Через четырнадцать дней человек выздоравливает, но изменения в коре остаются. Как правило, выключаются волевые функции характера, человек становится трусливым и безропотно выполняет любое чужое желание, любую волю, навязанную ему. Его легко сделать бессловесным, никогда не протестующим рабом. В этом и заключалась цель моей работы — назначение вируса — не уничтожать человека, а обезволить его.
Работа в «лаборатории номер семь» научила доктора Крейде объективно смотреть на вещи. Поэтому он не спросил профессора, для чего тот вывел такое чудовище.
Это ему ясно и так, и все его прошлые занятия с жалким ботулотоксином кажутся детской игрой по сравнению с тем, что он слышит сейчас.
— Человеческий организм, — продолжал профессор, — еще никогда не встречался с подобным вирусом и поэтому еще не успел создать против него защитных приспособлений, которые он выработал за тысячелетия своего существования против всех микробов. Для развития вируса в человеческом организме нет преград и против токсинов вируса нет противоядий.
В комнате раздался легкий звонок. Над одним из термостатов тревожно замигала сигнальная лампа.
— Что-то случилось с регулятором, — профессор поднялся со стула и взглянул на термометр, — так и есть, температура упала на две десятых градуса. Нужно срочно переставить ампулы с вирусом в другой термостат. Помогите мне!
Последняя фраза из прерванной лекции крепко засела в голове доктора Крейде: «Против вируса нет противоядий»… Протянутая к дверке термостата рука отдернулась назад.
— Не беспокойтесь, — усмехнулся профессор, — сейчас вы в полной безопасности, вас защищают маска и перчатки. Притом, здесь стоят слабые разводки. Все свои качества вирус получает только при окончательном созревании, которое длится в течение тринадцати суток, вот почему я дал вирусу этот номер. Это созревание производится для безопасности в запаянных ампулах вот в этом, герметически закрытом термостате. Правда, можно заразиться и слабой разводкой, но тогда болезнь проходит без осложнений.
Ампулы переставили. Профессор вернулся на свой табурет у микроскопа.
— Так, на чем мы остановились?
— На том, что у человека против вируса нет зашиты, и против токсинов его нет противоядий, — подсказал доктор Крейде, которому очень запомнилась эта фраза.
— Да… нет противоядий…
Профессор замолчал и долго задумчиво смотрел на кафельную стену лаборатории. Газовые лампы освещали его дрожащим красноватым светом, похожим на зарево начинающегося пожара.
Прошла неделя.
Доктор Крейде уже освоился со своими новыми обязанностями. Правда, у него все еще вздрагивали коленки, когда он открывал массивную дверку черного кубического термостата, где происходило окончательное созревание вируса «В-13». Но с остальными делами он справлялся довольно успешно.
Работы было много. Культивация вируса в основном уже закончилась, но сейчас профессор добивался наивысшей концентрации вируса при наименьшем объеме ампулы. Приходилось искать новые, более питательные среды, ставить новые опыты. Вирус капризничал, действие его менялось; больного, которому привили последнюю разводку, пришлось сразу же отправить в сумасшедший дом.
Профессор нервничал и целыми днями не вылезал из лаборатории. Доктор Крейде — тоже.
Сегодня был особенно трудный день. Только что закончилась культивация трех новых разводок, поставленных полмесяца тому назад. Требовалось срочно приготовить три препарата для исследования вируса в электронном микроскопе.
Окна лаборатории, затянутые плотными шторами, не пропускали дневного света, — вирус плохо развивался при солнечном освещении, — профессор и его помощник, занятые работой, давно уже потеряли представление о времени.
Даже звяканье железного дверного затвора не привлекло их внимания.
— Доброе утро! — вдруг услыхал доктор Крейде женский голос. Он с недоумением посмотрел в сторону профессора и только потом повернулся к дверям.
На пороге стояла фрейлейн Морге без халата и даже без маски. Маска висела у нее на мизинце, и она покачивала ею из стороны в сторону, как сумочкой. — Эльза! Ты с ума сошла?! — закричал профессор. — Сию минуту надень маску. Ты же можешь заразиться.
— Это не так страшно, папа. Пока ваш вирус немногим опаснее кори… Доброе утро, доктор Крейде.
— Доброе утро, фрейлейн… Но, подождите… почему же утро?
— Очень просто. Вы оба не вылезаете отсюда со вчерашнего дня.
Профессор Морге и доктор Крейде с бессмысленным видом уставились на часы.
— Вы оба не ужинали и не завтракали. Бросьте ваш вирус, пойдемте в столовую. — приготовила кофе.
— Но ты наденешь маску или нет?! — возмутился профессор.
— Я уже пробовала ее надеть, — ответила дочь. — Но когда я увидела себя в зеркале, то решила, что у меня в маске очень смешной вид. Мне не хотелось, чтобы доктор Крейде видел меня в ней.
— Сумасшедшая девчонка, — проворчал профессор, выключая трансформатор электронного микроскопа. Пойдемте, доктор Крейде.
Служитель захлопнул за ними тяжелую дверь, помог снять халаты и предупредил: — Прошу закрыть глаза.
Раздалось гудение зуммера, и по углам комнаты вспыхнули кварцевые лампы, заливая присутствующих мощными потоками бактерицидных ультрафиолетовых лучей. Через несколько секунд лампы погасли, и только тогда открылись выходные двери.
