Какая-то женщина, задев локтем, вывела его из состояния задумчивости, и он увидел, что это жена декана Хокинса. Тут он вспомнил.
— Ах, миссис Хокинс!
— Здравствуйте, профессор Лоури. Ваша жена с вами сегодня?
— Про это-то я и хотел сказать, миссис Хокинс. Ей нездоровится, а, если не ошибаюсь, она пригласила вас на чашку чая.
— Да.
— Она просила извиниться от ее имени и, если можно, отложить ваш визит, миссис Хокинс.
— Может быть, мне стоило бы позвонить и справиться, не нужно ли ей чего-нибудь?
— Нет. Все, что ей нужно, так это немного отдохнуть.
— Пожалуйста, передайте ей мои пожелания скорейшего выздоровления.
— Непременно передам, — откликнулся Лоури, и они разошлись каждый в свою сторону.
Обычно Томми сидел рядом с Лоури и Мэри — их места на скамье никто не занимал. Лоури сел и огляделся вокруг, рассеянно отвечая на приветствия.
— Отвратительная старая карга, — прошептал Томми. — Неудивительно, что Хокинс страдает расстройством пищеварения. Как это она вообще с тобой заговорила после такого известия.
— Какого известия? — шепотом спросил Лоури, слегка повернувшись к Томми.
— Касающегося тебя и Джебсона. Они с миссис Джебсон близкие подруги, и новость знают уже все. Вряд ли она навестила бы сегодня Мэри. Сидя рядом с тобой, я подрываю свою репутацию. Их же реакция в высшей степени смехотворна. Как будто этот дурак Джебсон тебя огорчил.
— Огорчил. Немножко.
— Чему же тут огорчаться? Отныне ты избавлен от чудовищной скуки. Тебе больше не придется зевать на чаепитиях. Ты сам не понимаешь, как тебе повезло.
— А как быть с Мэри?
— Мэри всегда мечтала путешествовать с тобой, и теперь ты не сможешь ей отказать. Если бы ты сам так болезненно это не переживал, она, скорее всего, веселилась бы, как дитя. Подумай только, отменить визит миссис Хокинс! Неужели ты не понимаешь, как это прекрасно, Джим? Она вмазала самой миссис Хокинс ниже пояса.
— Споем гимн номер 197, - раздался голос издалека.
Под хриплые стоны органа все прихожане поднялись со своих мест, открыли молитвенники и начали откашливаться, переминаясь с ноги на ногу, затем гнусавый голос пастора Бейтса перекрыл шум, хор запричитал дрожащими голосами, и служба началась.
Во время службы взгляд Лоури был прикован к затылку Джебсона — Лоури смотрел на него почти ненамеренно, но Джебсон несколько раз тревожно обернулся. На самом же деле Лоури едва видел Джебсона — убаюканный монотонным речитативом Бейтса, Лоури отдался во власть своих мыслей, беспокойно блуждавших в поисках ответа.
Ответ.
Он знал, что ему нужен ответ.
Он знал, что, найди он ответ…
Пропавшие четыре часа. Он смутно осознавал, что если ему не удастся их отыскать, то он обречен — как намекнул ему Томми — на безумие. И в то же время интуиция подсказывала ему, пускай неясно: нельзя ему гоняться за этими четырьмя часами. Нельзя. И тем не менее надо!
Он опять поднялся на ноги, невидящими глазами уставившись в молитвенник, запел больше по памяти, едва заглядывая в книжечку и почти не слыша органа. Затем он умолк, забыв обо всем.
Что-то мягкое коснулось его ноги.
Он боялся посмотреть вниз.
Но все-таки посмотрел.
Там ничего не было.
В горле у него пересохло, он попытался унять дрожь и, сосредоточившись на молитвеннике, присоединился к пению гимна. Он бросил взгляд на Томми, но тот, отрешившись от всего на свете, проникновенно пел своим сочным баритоном славу Создателю.
Прихожане уселись, начался сбор пожертвований, а тем временем Бейтс делал объявления на неделю. Лоури старался не смотреть на ноги и не прятать их под скамью. Его напряжение возрастало с каждой минутой, наконец он почувствовал, что больше не в силах терпеть эту муку.
Что-то мягкое коснулось его ноги.
Он посмотрел вниз.
Там ничего не было!
Лоури ухватил Томми за рукав и, пробормотав: "Пойдем со мной", встал и двинулся по проходу. Он чувствовал на себе множество глаз, знал, что не имел права бежать, что Томми, который послушно следует за ним, весьма удивлен такой выходкой.
***
Солнечные лучи согревали воздух, а новорожденные свежие листочки шелестели на легком ветерке. Ребенок в лохмотьях сидел на тротуаре и подбрасывал монетку, полученную за то, что почистил чьи-то башмаки. Шофер Джебсона дремал за рулем автомобиля, а чуть поодаль сонный конюх придерживал лошадей чудаковатой миссис Липпинкотт, всегда ездившей в экипаже. Лошади лениво помахивали хвостами, отгоняя мух, и то и дело били копытами. На кладбище надгробия над тихими холмиками, поросшими молодой травкой, казалось, излучали тихую грусть, ангел распростер каменные крылья над плитой с надписью "Сайлас Джоунс, R.I.P". От лужайки — ее обкладывали дерном — исходил запах свежей земли, к которому примешивался пряный аромат ив, растущих неподалеку, у реки.
День был так прекрасен, что Лоури замедлил шаг, — на свежем воздухе, вне замкнутого пространства, он чувствовал себя спокойнее. Он решил ничего не говорить Томми, а тот не задавал вопросов.
Но когда они переходили на другую сторону Хай-стрит, на сверкавшей, чистой мостовой уголком глаза Лоури уловил какое-то движение. Ничего определенного лишь впечатление чего-то темного и округлого, двигавшегося рядом с ним. Он резко повернулся, желая разглядеть этот предмет, но ничего не увидел. Он посмотрел вверх — может быть, то была тень птицы, но кроме нескольких воробьев, сновавших туда-сюда в поисках пищи, птиц не было. В нем снова начало нарастать беспокойство.
Опять он краем глаза отметил это едва уловимое движение, я опять при попытке разглядеть его предмет исчез. Но стоило ему отвернуться, как движение возобновилось. Всего-навсего крошечное темное пятнышко. Лоури в третий раз попытался рассмотреть его, но оно исчезло и в третий раз.
— Томми.
— Да?
— Слушай. Ты решишь, что я сбрендил. Что-то коснулось моей ноги в церкви, но я ничего не увидел. Что-то движется около меня сейчас. Но я не могу определить, что именно, — как только я поворачиваю голову, оно исчезает.
— Я ничего не вижу, — не выказывая своей тревоги, сказал Томми. Вероятно, просто соринка в глаз попала.
— Да, — откликнулся Лоури. — Да, правильно! Просто соринка в глаз попала.
Но крошечный сгусток тьмы или что-то наподобие этого медленно и неотступно следовал за ним по пятам. Лоури пошел быстрее — пятнышко за ним. Он замедлил шаг в надежде, что пятнышко проскочит вперед и его все-таки удастся разглядеть. Но и оно поползло медленнее.
Он чувствовал, как в нем растет беспокойство.
— Только Мэри, пожалуй, говорить об этом не стоит.
