Гранта и Мак-Нила, уже вычеркнутых из списка живых, подробно наставляли, как им поступить с грузом.
На далекой Земле астрономы трудились, вычисляя орбиты, на которых в ближайшие несколько лет можно будет встретить «Стар Куин». Был даже шанс подойти к нему уже через шесть-семь месяцев с Земли, когда она снова окажется в афелии, но выполнить такой маневр сможет лишь скоростной лайнер без полезного груза, что обойдется в огромную сумму.
Мак-Нил скрылся сразу после этой радиограммы. Сперва Гранта устраивало, что инженер не беспокоит его. К тому же оставалось еще написать разные письма, хотя завещание он отложил на потом.
Была очередь Мак-Нила готовить «вечернюю» трапезу, что он делал всегда с удовольствием, так как весьма заботился о своем пищеварении. Однако на сей раз сигнала с камбуза все не поступало, и Грант отправился на розыски своего экипажа.
Мак-Нила он нашел лежащим на койке и весьма благодушно настроенным. В воздухе над ним висел большой металлический ящик, носивший следы грубого взлома. Рассматривать содержимое не требовалось — все и так было ясно.
— Просто безобразие тянуть эту штуку через трубочку, — без тени смущения заметил Мак-Нил. — Эх, увеличить бы немного гравитацию, чтобы можно было пить по-человечески.
Сердито-осуждающий взгляд Гранта оставил его невозмутимым.
— К чему эта кислая мина? Угощайтесь и вы! Какое это теперь имеет значение?!
Он кинул бутылку, и Грант подхватил ее на лету. Вино было баснословно дорогое — он вспомнил проставленную на накладной цену: содержимое этого ящика стоило тысячи долларов.
— Не вижу причин даже в данных обстоятельствах вести себя по-свински, — сурово сказал он.
Мак-Нил не был еще пьян. Он достиг лишь той приятной стадии, которая предшествует опьянению и в которой сохраняется определенный контакт с унылым внешним миром.
— Я готов, — заявил он с полной серьезностью, — выслушать любые убедительные возражения против моего нынешнего образа действий, на мой взгляд в высшей степени разумного. Но если вы намерены читать мне мораль, вам следует поторопиться, пока я не утратил еще способности воспринимать ваши доводы.
Он опять нажал пластиковую грушу, и из бутылки хлынула ему в рот пурпурная струя.
— Даже оставляя в стороне сам факт хищения принадлежащего компании имущества, которое рано или поздно будет, конечно, спасено, не можете ведь вы пьянствовать несколько недель!
— Это мы еще посмотрим, — задумчиво отозвался Мак-Нил.
— Ну уж нет! — обозлился Грант. Опершись о стену, он с силой вытолкнул ящик в открытую дверь. Выбираясь затем из каюты, он слышал, как Мак-Нил крикнул ему вдогонку:
— Это уже предел хамства!
Чтобы отстегнуть ремни и вылезти из койки, да еще в его теперешнем состоянии, инженеру потребовалось бы немало времени. И Грант, беспрепятственно вернув ящик на место, запер трюм. Поскольку до сих пор в космосе держать трюм на запоре никогда не приходилось, своего ключа у Мак-Нила не было, а запасной ключ Грант спрятал.
Мак-Нил, сохранивший все же парочку бутылок, пел, когда Грант немного спустя снова проходил мимо его каюты. Он услышал, как инженер горланил:
Нам плевать, КУДА уходит воздух,
Только бы не уходил в вино…
«Технарю» Гранту песня была незнакома. Пока он стоял, прислушиваясь, на него вдруг словно накатило чувство, природу которого он, надо отдать ему справедливость, понял не сразу.
Чувство это исчезло так же мгновенно, как и возникло, оставив после себя дрожь и легкую дурноту. А Грант впервые осознал, что его неприязнь к Мак-Нилу начинает переходить в ненависть.
Одним из основных требований, предъявляемых к длительным космическим полетам, считается состав команды минимум из трех человек. Это необходимо прежде всего по соображениям психологии.
Но правила для того и существуют, чтобы их нарушать, и «Стар Куин» с согласия Комитета космического контроля и страховых компаний был отправлен на Венеру без своего постоянного капитана. Тот в последний момент заболел, а подходящей замены не было. Но планеты, как известно, не считаются с людскими заботами: корабль, не стартовавший вовремя, вообще уже не полетит.
Дело шло о миллионах долларов — и «Стар Куин» отправился в очередной рейс. Грант и Мак-Нил, оба знатоки своего ремесла, не возражали против двойного заработка за совсем небольшой дополнительный труд. Несмотря на полную противоположность характеров, они при нормальных обстоятельствах достаточно ладили. А в том, что обстоятельства оказались весьма далеки от нормальных, ничьей вины не было.
Говорят, трехдневный голод способен превратить цивилизованного человека в дикаря. Грант и Мак-Нил физических страданий пока не испытывали, но живо представляли себе их в перспективе и оттого уже сейчас мало отличались от двух голодных аборигенов какого-нибудь острова, носящихся в утлой лодчонке посреди Тихого океана.
Создавшаяся ситуация обладала одним важнейшим аспектом, о котором вслух, правда, не упоминалось. Когда письменные расчеты были проверены и перепроверены, полученный итог все же оставался неполным. Произведенная каждым из мужчин в уме дополнительная операция неизбежно привела обоих к одному и тому же выводу, обсуждать который они не стали.
Все было до ужаса просто и выглядело жуткой пародией на задачи, с которых начинают изучение арифметики: «Если шесть человек производят монтаж за два дня, сколько…»
Для двоих кислорода хватило бы на двадцать дней, а до Венеры оставалось лететь тридцать. Не надо было быть математическим гением, чтобы сообразить: добраться до Вечерней звезды живым может один, только один человек.
И, рассуждая вслух о двадцатидневном сроке, оба сознавали, что вместе им можно лететь только десять дней, и на оставшийся путь воздуха хватит лишь одному из них. Положение было, что называется, пиковое.
Ясно, что долго длиться такой заговор молчания не мог. Однако проблема была из тех, что и в лучшие времена нелегко решалась полюбовно. Еще труднее это, когда люди в ссоре.
Грант намерен был действовать честно. А потому оставалось одно: выждать, пока Мак-Нил протрезвится, чтобы откровенно поговорить с ним.
Снова пристегнувшись ремнями к креслу пилота, Грант некоторое время задумчиво глядел в пространство. Под конец он решил, что лучше всего объясниться письменно, особенно с учетом нынешних натянутых отношений. Укрепив на пюпитре лист почтовой бумаги, он написал: «Любезный Мак-Нил…» Затем разорвал написанное и начал по-другому: «Мак-Нил…»
