– Не будем тратить время, – сказал доктор Рамсгейт, садистски ухмыльнувшись.
– Хватайте его, – прохрипел доктор Клуг.
– Минутку, джентльмены... – начал Рэндольф. – Вы совершаете ошибку...
Доктор Клуг, доктор Рамсгейт и Баннер, все трое, посмотрели Рэндольфу прямо в глаза.
Что-то яростно, словно кнут, щелкнуло у Рэндольфа в голове. Он оперся о прилавок и легко перемахнул через него.
По-кошачьи мягко приземлившись и отлично сгруппировавшись, словно хождения по балконам и карнизам были для него привычным делом, он через мгновение был готов к действию. Гибкая рука метнулась вбок. Серебряное лезвие блеснуло в солнечном свете. Рэндольф пригнулся в тени рядом со стойкой для журналов и лезвием ножа яростно стал выписывать перед собой круги.
– Назад! Пеняйте на себя, если сунетесь. Я...
– Непроизвольная реакция. Частичный прорыв, – захихикал доктор Рамсгейт.
– Слабая приспособляемость, – кивнул доктор Клуг. – Это будет верное дело.
– О Господи, у нас снова есть шанс, – воскликнул Рамсгейт. – После того как нас лишили лицензии...
– Молчать! – прорычал Баннер. Они притихли. Баннер попытался разрядить атмосферу и успокоить похожего на тигра человека, пригнувшегося рядом с июльским выпуском «Голливудских любовных сенсаций и признаний». – Мой дорогой мистер Меллорс...
– Откуда вы знаете мое имя?
– Не важно, мистер Меллорс, главное, что мы его знаем. Я хочу заверить вас, что...
– Убирайтесь из лавки, пока я кого-нибудь не порезал.
– Вы необщительны. Если бы вы только знали...
– Оставьте меня в покое! – вдруг закричал Рэндольф со странной, просительной ноткой в голосе. – Я ничего вам не сделал! – выкрикнул он жалобно, как ребенок.
– Но дорогой мой, – взвизгнул Баннер, – в этом-то вся проблема.
– Взять его! – воскликнул доктор Клуг и бросился через всю комнату к прилавку.
Видимо, амбиции доктора Клуга превосходили его физические возможности. Рэндольф упруго прыгнул на ящик с крекерами, и Клуг вдруг обнаружил, что лежит на стойке для журналов, а «Голливудские любовные сенсации и признания» обильно сыпятся ему на голову. Очевидно, доктор Рамсгейт недолюбливал своего компаньона, потому что, прыгая с ноги на ногу и потирая руки, не в силах был сдержать радостное возбуждение. Баннер тоже едва сдерживал возбуждение, только совсем иного рода. Он разразился проклятиями, а затем накинулся с кулаками на двух ученых. В это время Рэндольф Меллорс, прикрыв голову руками, одним всесокрушающим прыжком вылетел через витрину наружу.
– Вы никчемные олухи! – взвыл Баннер.
Приглушенный гул наполнил магазин. Бензоколонка исчезла в клубах шафрановой пыли. Специальный туристический экспресс «Экскалибур» рванул по окружному шоссе № 2 со скоростью около семидесяти миль в час, выписывая зигзаги, словно им управлял смертельно пьяный водитель.
Доктор Клуг, вглядевшись сквозь осколки стекла, увернулся и перехватил руку Баннера.
– Баннер, подождите. Баннер, не бейте меня. Он захватил автобус.
– ...гнусные, тупые, никчемные, никуда не годные...
– Эй, эй! – взвизгнул доктор Рамсгейт. – Да, Баннер, пульт, пульт!
– ...проклятые дурни, вы никогда... – Баннер внезапно заморгал. Дыхание с шипением вырвалось между его вставных зубов (такие в Нью-Йорке стоили, пожалуй, около двух тысяч долларов). Затем издал странный смешок. – Пульт! Ну конечно! Бедный Меллорс. Он так давно не был в городе. – И вытащил из нагрудного кармана пиджака маленький электронный приборчик, запакованный в пластик и оснащенный множеством кнопок, похожий на те, которыми в менее цивилизованные времена переключали каналы телевизора.
Не подозревая о манипуляциях, проводимых Банне-ром и компанией, Рэндольф Меллорс гнал экспресс по невообразимым колдобинам и деревянным мосткам окружной дороги. Вулканы пыли застилали перекрестки в зеркале заднего вида. Воспоминание о крысиных глазках, высматривающих его в полутемном магазине, преследовало его, и он чувствовал, как весь покрывается холодным потом.
На соседнем сиденье ярко поблескивала холодная сталь ножа. Взглянув на него, Рэндольф ощутил непонятную дрожь отвращения. Он нажал кнопку, окно «Экскалибура» автоматически опустилось, и, держа руль одной рукой, другой он выкинул нож.
Секунду спустя он сам подивился, почему выбросил свое единственное средство защиты.
Но его удивление было мимолетным. Окно стало подниматься само собой.
Рэндольф попытался опустить его вручную. Не вышло. Он почувствовал, что туристический экспресс «Экскалибур» постепенно снижает скорость. Он изо всех сил нажал на газ и вывернул руль. Но ни то ни другое не действовало. Тем не менее автобус ехал совершенно прямо по дороге со скоростью около тридцати миль в час.
Вскоре Рэндольф увидел, что автобус сам собой повернул на боковую дорогу, развернулся и спокойно подъехал к перекрестку, где у бензоколонки маячили три знакомые фигуры.
Рэндольф метнулся к двери, но все выходы, включая и двери в салон, намертво заклинило. Беспомощный, вспотевший от страха Рэндольф свернулся под рулем и словно впал с транс, а туристический экспресс подкатил прямо к лавке Лампкина.
Скрипнули тормоза, и автобус остановился, подняв облако пыли. Три незнакомца окружили его, двери автоматически раскрылись. Баннер сам открыл дверь кабины. Жестом он приказал Рэндольфу вылезать наружу.
– Ч-что... пожалуйста, скажите мне, что я вам сделал? – спросил испуганный до смерти Рэндольф.
– Ничего, – Баннер сверкнул вставными зубами. – Вы всего лишь несчастная жертва.
– Этот процесс, – пробубнил доктор Клуг, роясь в салоне, – называется социализация. Вы стали добропорядочным членом общества, вот и все. Ну-ка, где мои инструменты?
– На самом деле, – послышался голос доктора Рамсгейта откуда-то позади Меллорса, – вы еще поблагодарите нас, после того как...
После? После чего?
После того как блестящая игла вонзилась ему в предплечье, после того как Рандольф повернул голову, чтобы увидеть Рамсгейта, который подкрался к нему сзади. Теперь загнанный взгляд Рандольфа встретился с безумным взглядом глаз, скрытых за толстыми стеклами очков. Рэндольф чувствовал, как исчезает, растворяется в этих глазах. Он попытался выползти из автобуса, но похоже, этот дьявол Рамсгейт вколол ему какой-то тягучий сироп.
И этот сироп растекался по всему телу. Сначала в него превратились ноги, потом руки. Когда он попытался двинуться, убежать, спастись, оказалось, что он может только течь.
И что еще более удивительно, за окном «Экскалибура» лил дождь. Прямо на большую голову доктора Рамсгейта.
