В середине совещания Майлз, потирая виски, наклонился к Элен:
— Так было всегда или я просто забыл?
Она задумалась, а потом быстро пробормотала:
— Нет, раньше оскорбления были посильнее.
Майлз спрятал улыбку.
Ему пришлось сделать сотню несанкционированных заявлений и ничем не подкрепленных обещаний, пока наконец все не успокоились и не разошлись по боевым постам. Оссера и капитана «Перегрина» под охраной отправили на гауптвахту. Задержавшийся Танг, нахмурясь, взглянул на шлепанцы Майлза:
— Если уж ты собираешься командовать моей флотилией, сынок, будь добр, окажи старому солдату любезность и раздобудь пару форменных ботинок.
Наконец осталась одна Элен.
— Я хочу, чтобы ты еще раз допросила Метцова, — попросил ее Майлз. — Вытяни из него все сведения о «Бродягах», какие только сможешь, — коды, корабли, находящиеся в строю, отсутствующие и ремонтирующиеся, последняя диспозиция, привычки личного состава плюс все, что он сможет рассказать о Верване. Вырежи упоминания о моей личности, которые могут там оказаться, и передай текст в оперативный отдел. Только предупреди, что не все сказанное Метцовым правда. Это может нам здорово помочь.
— Хорошо. Попробую.
Майлз вздохнул и устало облокотился на стол.
— Знаешь, патриоты, такие как барраярцы, все-таки не правы. Наши офицеры считают, что наемники бесчестны, потому что их услуги можно купить или продать. Но честь — это роскошь, которую может позволить себе только свободный человек. Имперский офицер вроде меня служит не ради чести — он просто служит. Сколько из этих честных людей, которым я только что лгал, умрет по моей вине? Жизнь — странная штука.
— Ты хочешь что-нибудь изменить?
— Все. И ничего. Я лгал бы в два раза быстрее, если бы в этом была необходимость.
— С бетанским акцентом ты действительно говоришь быстрей.
— Элен, ты все понимаешь. Прав ли я? Если бы был хоть какой-то шанс на успех… Но мы обречены на поражение. — «Не один путь к поражению, но все пути…»
Ее брови поднялись.
— Без сомнения.
Майлз вымученно улыбнулся:
— Так что ты, — «кого я люблю», — моя барраярская леди, ненавидящая Барраяр, единственный в Ступице человек, кем я действительно могу пожертвовать.
Элен склонила голову, обдумывая его слова.
— Благодарю, милорд. — Уходя, она коснулась рукой его головы.
Майлз поежился.
Майлз вернулся в каюту Оссера и внимательно просмотрел файлы адмирала, стараясь получить представление обо всех технических и кадровых изменениях, происшедших со времен его командования. Ему позарез нужна была общая картина положения в Ступице — по разведданным дендарийцев и Аслунда. Кто-то принес ему сандвичи и кофе, которые он проглотил, не почувствовав вкуса. Кофе больше не придавал ему бодрости.
«Как только мы выйдем из дока, я рухну прямо на постель Оссера». Ему необходимо потратить хоть несколько из этих тридцати шести часов на сон, иначе по прибытии он будет скорее обузой, чем мозговым центром. Там ему придется иметь дело с Кавилло, в разговоре с которой он всегда чувствовал себя простофилей, даже будучи в наилучшей форме.
Не говоря уж о цетагандийцах. Майлз задумался о причудливом влиянии, которое разработка новых видов оружия оказала на тактику космического боя.
Ракеты класса «корабль-корабль» после создания мощных лазеров и силовых экранов оказались абсолютно непригодны для войны в космосе. Силовые экраны, придуманные, чтобы уберечь корабли от космического мусора, без всякого труда отражали любые снаряды. И лазерное оружие, в свою очередь, оказалось бесполезным после появления бетанского «Шпагоглотателя», который хитроумно использовал вражеский луч как источник энергии. На подобном же принципе было создано плазменное зеркало, разработанное поколением родителей Майлза и обеспечившее защиту от действенного на более коротких дистанциях плазменного оружия. В течение следующего десятилетия и оно, по всей видимости, сойдет на нет.
За последние годы самым перспективным оружием в космических схватках стали вихревые генераторы гравитационных волн, являющиеся разновидностью обычных корабельных гравитаторов. Силовые экраны всевозможных конструкций пока что не обеспечивали надежной защиты от них. Вихревая гравитационная волна оставляла после себя только перекрученные изуродованные обломки. Во что она превращала человеческое тело, лучше было не видеть.
Однако радиус действия пожирающего огромное количество энергии гравидеструктора был до смешного мал — какие-то десятки километров. И корабли, чтобы схватиться друг с другом, должны были замедлять скорость, сближаться и маневрировать. Принимая во внимание небольшие размеры апертур п-в-туннелей, сражения вновь превратились в тесные единоборства, и лишь наиболее плотные построения навлекали на себя «солнечную стену» — массированный ядерный удар. А так — маневры и маневры. Популярной тактикой снова, как давным-давно, стали таран и абордаж. По крайней мере сейчас, пока из мастерских дьявола не вышел очередной сюрприз. Майлз с тоской подумал о добрых старых временах, когда люди могли элегантно убивать друг друга на расстоянии в пятьдесят тысяч километров. Просто яркие искорки.
Зависимость огневой мощи от концентрации сил при использовании нового оружия таила в себе определенные тактические резервы, особенно возле п-в-туннелей. Небольшой отряд на малом расстоянии мог обеспечить такую же плотность залпа, как и несравнимо больший, но не имеющий возможности приблизиться на расстояние эффективного поражения, — хотя, разумеется, у последнего было свое преимущество: резервы. И если имеющая численное превосходство сторона была готова к жертвам, можно было продолжать сражение, пока все возрастающее относительное превосходство не станет абсолютным. Цетагандийские гем-лорды не то что бы боялись пожертвовать собой, но предпочитали начинать с подчиненных или, еще лучше, с союзников… Майлз потер затекшую шею.
Раздался сигнал, и он потянулся через стол, чтобы открыть дверь.
В дверном проеме возник стройный темноволосый человек немногим более тридцати лет от роду, одетый в серо-белую форму наемников с нашивками техника.
— Милорд? — спросил он мягким, неуверенным голосом.
Баз Джезек, главный инженер флота. Бывший дезертир имперской армии. Поклявшийся в верности личный оруженосец Майлза в бытность его лордом Форкосиганом. И, наконец, муж женщины, которую любил Майлз. Когда-то любил. И любит сейчас. «Баз. Черт бы тебя побрал!» Майлз в замешательстве закашлялся:
