Детектив принимает заслуженные поздравления. Наплыв. Хэппи энд.
Эверард молча сидел в тихой, уставленной книгами комнате. В сообщении явно не хватало данных, но оно наталкивало на весьма определенные выводы.
Тогда почему же Викторианское отделение Патруля не провело расследование? А может быть, провело? Вполне возможно. Результаты своих изысканий они, естественно, в газетах не печатали.
И все же лучше послать запрос.
Вернувшись домой, он взял одну из выданных ему маленьких хронокапсул, вложил туда свое донесение и настроил прибор на Лондонское отделение, на 25 июня 1894-го. Когда он нажал на последнюю кнопку, капсула исчезла, оставив за собой чуть ощутимое дуновение.
Она возвратилась через несколько минут. Эверард открыл ее и вынул аккуратно отпечатанный лист — да, конечно, машинка в то время была уже изобретена. Он пробежал его глазами с той быстротой, которой научился еще в стенах Академии.
«Дорогой сэр!
Подтверждаю получение Вашего письма от 3 сентября 1954 г. и прошу Вашего просвещенного внимания.
В настоящий момент мы только приступили к упомянутому Вами делу, так как отделение занято предотвращением убийства Ее Величества, а также Балканским вопросом. Хотя нам представляется возможным, закончив текущие дела, заняться Вашим, желательно избежать парадокса времени, т. е. одновременного нахождения в двух местах, что может иметь место в настоящем случае. Будем весьма обязаны, если Вы лично и квалифицированный английский агент окажете нам содействие. При отсутствии иных сведений будем ожидать вас по адресу 14-В, Олд Осборн Роуд, 26 июня 1894 г. в 24.00
Остаюсь, дорогой сэр,
вашим преданным и покорным слугой
Дж. Мэйнуоттеринг».
Далее следовала записка с пространственно-временными координатами, звучащими весьма неуместно рядом с цветистым слогом самого письма.
Эверард позвонил Гордону, получил его «добро», заказал скуттер на складе компании. Затем он отправил записку Чарлзу Уиткомбу в 1947 год, получил ответ, состоящий из одного слова «Конечно», и отправился за скуттером. Это была небольшая машина времени, напоминавшая мотоцикл, но без колес и руля. Позади двух седел располагался двигатель с антигравитатором. Эверард настроил программатор на эпоху Уиткомба, нажал кнопку и оказался в помещении другого склада.
Лондон, 1947. Секунду он сидел не двигаясь, вспоминая, что делал в это время Эверард, который был на семь лет моложе. Учился в колледже в Штатах. Появился Уиткомб. Он прошел мимо охранников и протянул Эверарду руку.
— Рад видеть тебя, старина, — сказал он.
На осунувшемся лице Уиткомба появилась та полная странного обаяния улыбка, которую Эверард так хорошо помнил.
— Итак, в викторианскую эпоху?
— Точно. Садись.
Эверард снова настроил программатор. На этот раз им предстояло появиться в кабинете. Очень маленьком кабинете. Он возник перед ними в мгновение ока. Дубовая мебель, толстый ковер, горящий газовый камин — все это сразу весьма впечатляло. Вокруг горели и газовые рожки. Конечно, к тому времени было уже изобретено электричество, но Дэлхаус и Робертс были солидной импортной фирмой со своими традициями. Приветствовал их сам Мэйнуоттеринг, крупный, весьма помпезного вида человек с пушистыми бакенбардами и моноклем. Но в нем чувствовалась и сила. Говорил он с таким аффектированным оксфордским произношением, что Эверард с трудом понимал его.
— Добрый вечер, джентльмены. Надеюсь, путешествие было приятным? О да, простите… вы еще новички в нашем деле, а? Сначала всегда как-то озадачивает. Помню, как я был шокирован, когда впервые попал в двадцать первый век. Все совсем неанглийское. Хотя это естественно — res naturae, так сказать, другая грань вечно изумляющей нас Вселенной, а? Извините, я недостаточно гостеприимен, но мы сейчас страшно заняты. Один фанатик, немец из 1917-го, узнал секрет передвижения во времени от какого-то неосторожного антрополога, украл машину и явился в Лондон, чтобы убить Ее Величество. Мы с ног сбились, разыскивая его.
— И найдете? — спросил Уиткомб.
— Да, конечно. Но дело чертовски трудное, джентльмены, тем более что мы должны хранить строжайшую тайну. Я бы не отказался от услуг частного сыщика, но единственный, кто нам подходит, чересчур умен. У него есть свой принцип: если отрешиться от невозможного — то, что останется, как бы невероятно оно ни было, и есть истина. Путешествие во времени тоже может показаться ему не слишком невероятным.
— Могу побиться об заклад, что это тот самый сыщик, который работал по делу лорда Уиндема в Аддлтоне или будет работать завтра, — сказал Эверард. — Впрочем, это неважно — мы знаем, что он докажет невиновность Ротерита. Важно другое: существует большая вероятность каких-то махинаций с этим сундучком в древнеанглийские времена.
— Ты хочешь сказать, саксонские, — поправил Уиткомб, который самолично сверял даты. — Многие путают англов и саксов.
— Почти так же, как путают саксов и ютов, — неожиданно сказал Мэйнуоттеринг. — Насколько я помню, в Кент вторглись именно юты… Да. Гм. Одежда здесь, джентльмены. И деньги. Бумаги для вас тоже приготовлены. Я иногда думаю, что вы, разъездные агенты, даже не представляете себе, сколько подготовительной работы приходится проделывать в наших отделениях даже для самой мелкой операции. О! Простите. У вас есть план кампании?
— Да.
Эверард начал снимать с себя костюм двадцатого века.
— Полагаю, что есть. Мы оба достаточно знаем о викторианской эпохе, чтоб не запутаться. Хотя я должен оставаться американцем… Ведь вы приготовили мне американские документы.
Мэйнуоттеринг сказал похоронным тоном:
— Если, как вы говорите, этот инцидент с курганом появился даже в известном сборнике рассказов, то могу представить себе, сколько придет к нам запросов. Ваш был первым, пришло еще два: из 1923-го и 1960-го. Боже, почему мне не разрешают иметь секретаря-робота?
Эверард с трудом напялил на себя непривычный костюм. Он был ему, конечно, впору, так как размеры одежды всех агентов хранились в любом отделении, но он раньше никогда не подозревал, до чего удобен его прежний костюм. Черт бы побрал этот жилет!
— Послушайте, — сказал он, — во всем этом не должно быть ничего опасного. Строго говоря, если уж мы очутились здесь, значит, ничего опасного и не было.
— На данный момент, — ответил Мэйнуоттеринг. — Но допустим, вы возвращаетесь во времена ютов и находите мародера. Возможно, он убьет вас до того, как вам удастся убить его; возможно, он найдет способ уничтожить и тех, кого мы пошлем за вами. Тогда, естественно, ему удастся произвести промышленную революцию или чего он там еще добивается. История изменится. Вы, попав туда до поворотного момента, все еще существуете… даже если и мертвы… нас же здесь никогда не было. Этой беседы никогда не было. Как говорил Гораций…
