...Он очнулся от тепла и потрескивания небольшого костра, который спокойно и тихо горел совсем рядом. С трудом разомкнув веки и боясь обознаться, он долго не отводил взгляда с весело пляшущего оранжевого пламени. Когда же поднял глаза, то увидел склонившееся над ним чьё-то лицо.
-- Are you all righ? -- произнёс молодой и звонкий женский голос.
-- Tout va bien... Wo sind wir?, -- ответил Алексей одновременно на французском и немецком, при сочетании которых он чувствовал себя увереннее.
И, не дожидаясь ответа, сделал попытку подняться, -- однако из-за резкой боли в ноге тотчас же рухнул на песок.
Рядом с ним сидела, опустившись колени, очаровательная худенькая девушка едва ли старше двадцати -- двадцати двух. Как и все на острове в эту ночь, она была обнажена, однако её нагота выглядела совершенно естественной и не вызывала смешанного чувства обожания и брезгливости, которое Алексей испытывал при виде вызывающе-безупречных тел титулованных дам и старух. Наверное, у неё по-особому светились глаза, а в голосе угадывалась ещё не в полной мере преодолённые стеснительность и наивная взволнованность.
Девушка легко перешла на немецкий, и Алексей узнал, что она -- родом из Венгрии и её зовут Ханна. Дотронувшись своею рукой до царапин и ссадин на лице и шее Алексея, она спросила, может ли он немного потерпеть, пока её подруга не принесёт лекарство.
-- Вряд ли лекарство поможет, -- ответил Алексей. -- На несколько недель всё это, не меньше...
-- Поможет, обязательно поможет. Петра вернётся с мазью через несколько минут.
Ханна объяснила, что Петра -- так звали подругу -- отправилась за особой мазью на Wiese der Abschied, куда после захода Луны, перед рассветом, начнут стекаться все, кто проводит ночь на острове. Для их быстрого восстановления и залечивания повреждений медики разместили там небольшой лазарет с чудодейственными лекарствами и аппаратами.
-- Значит, на Wiese der Abschied все скоро и соберутся?
-- Конечно. Разве ты не знаешь?
Алексей не ответил -- мысль о том, что на этой "поляне прощания", он сможет, наконец, найти Марию или что-либо разузнать о ней, перебила всё в его голове. Он даже попытался снова привстать, однако немедленно проснувшаяся боль не позволила этого сделать.
-- А ты странный... -- тихо сказала ему Ханна, гладя прямо в глаза и таинственно улыбаясь. -- Не сменил и не снял одежду. Мы сначала думали, что ты -- пробравшийся на остров папарацци и хотели вызвать охрану. А потом -- увидели твой браслет и успокоились.
-- Да, браслет... -- ответил в задумчивости Алексей, рассматривая свою разорванную рубашку и испачканные до неприличия брюки. -- Знал бы, что так выйдет -- действительно разделся бы...
Ханна улыбнулась, и лёгким прикосновением своих тонких длинных пальцев принялась расстёгивать оставшиеся на рубашке Алексея пуговицы.
-- Зачем? -- спросил он её.
-- Ты же хочешь раздеться. Ты позволишь мне побыть с тобой?
Алексей ничего не ответил и медленно перевёл свой взгляд на жаркие угли костра, а затем -- на рассыпающиеся в воде отблески Луны.
-- Я ведь тебе нравлюсь, да? -- вновь спросила Ханна и улыбнулась.
-- Да, ты в самом деле прекрасна. Но пойми, милая Ханна, -- я немного не тот, за кого меня все здесь принимают...
Вместо ответа венгерочка поднялась и подошла к кромке берега. Поставив ступни одну за другой точно по урезу воды, она неторопливо воздела руки и, сцепившись наверху пальцами, потянулась вся, выгибая изящную стройную спину и подставляя под последние отблески спускающейся за лес Луны свою острую и плотную грудь.
-- Ты тот, именно тот, кого я ждала! Ждала не просто сегодня, а всю жизнь. И я вижу, вижу, что ты тоже любишь меня. Пожалуйста, подойди же!
Эти слова были принесены Ханной с такой искренней трогательностью, что Алексей не осмелился поступить иначе. Превознемогая боль в ноге, он поднялся и, прихрамывая, подошёл к девушке. Она крепко обняла его, сжав с необыкновенной силой за локти, из-за чего он не смог ей ничем ответить. В следующее же мгновение Алексей ощутил, как изначально прохладная, словно ночная роса, кожа Ханны начала теплеть, и через считанные секунды уже обжигала ровным горячим и чистым пламенем.
-- Подожди... -- попросил он её тихонько. -- Проклятая нога... Разреши сесть, так должно стать лучше...
-- Конечно... Расскажи мне, где у тебя болит, я согрею...
-- Не надо, -- прошептал в ответ Алексей. -- Не надо. Всё хорошо...
Они вместе опустились на прибрежный песок, и Алексей, с силою прижав Ханну к себе, с непередаваемой ясностью понял, что уже ничем, абсолютно ничем не сможет противостоять этому сладкому плену, пахнущему соломенными волосами Ханны, озвученному её живым дыханием и тихим шорохом дунайской волной. "Будь что будет, -- подумал он. -- Пусть я преступник. Но ведь и любовь этой девочки, даже явленная в таком месте, -- она чиста и без порока. Взаимность моя ей зачем-то очень необходима..."
-- ...Костёр догорает. Ты не замёрзнешь? Я подложу ещё веток, -- сказала Ханна, когда Алексей наконец-то нашёл в себе силы разорвать упоительный поцелуй, длившийся, как ему показалось, целую вечность.
Она бесшумно переместилась к костру и бросила на угли припрятанную где-то поблизости охапку лесного хвороста. Взметнувшиеся вверх языки пламени озарили оранжевыми пятнами край берега и окатили тело щедрым теплом. Словно не желая мешать этому согревающему потоку тепла, Ханна отдалилась от огня и, присев рядом с Алексеем, обняла его со спины.
Он чувствовал сбивчивую трепетность дыхания Ханны на своём плече и по-прежнему сокрушенно думал, что повёл себя как преступник и последний предатель. Господи, где сейчас Мария, что с ней, о чём думает она, видя его исчезновение? Но, с другой стороны, сам он этой встречи не искал, а Ханна буквально его спасла -- ведь неизвестно, где он упал, где бы лежал теперь с изуродованной ногой и разбитым лицом и что бы могли сотворить с ним озверевшие от вседозволенности безумцы, заполонившие этот странный остров... Вот если бы неведомая подруга принесла лекарство и он бы смог встать на ноги! Как мало надо человеку, когда что-то у него летит под откос, какую малость требуется вернуть из того, на что в обычной жизни никто не обращает ни малейшего внимания!
Едва подумав об этом, Алексей сразу же обернулся, желая поблагодарить свою добрую фею -- но вместо уже привычной таинственной улыбки увидел теперь неподвижное, словно маска, лицо Ханны и её глаза, полные слёз.
-- Ханна, что случилось?
Вместо ответа она рухнула на его плечо и громко, в голос, зарыдала. "Ты у меня единственный, -- зашептала она. -- Единственный и последний. Не уходи, пока можешь... Прошу..."
Отринув все сомнения, Алексей бросился её успокаивать и утешать. Понемногу девушка стала приходить в себя. Опасаясь, что подобное может повториться с ней вновь, он решил оставить до лучших времён невесёлые мысли и постарался разговорить свою странную подругу.
