– Мы тоже хотим! Нам тоже интересно! – Борис Сергеич придвинулся к Косте ближе, брызнул слюной. – Мы будем рядом.
– Не мешай нам, ботаник. – Макс не улыбался. Сверлил колючим взглядом. – Будешь нам докладывать, что к чему. Понял? Мы рядом…
– Покажите место.
Макс прошел мимо Кости, слегка задев плечом, повернул направо, ткнул пальцем направление.
– Вот сюда и вверх, метров сто.
– Что, так крысой и останешься?
Макс пнул с силой ближайший куст и, потрясая кулаками кому-то невидимому за облаками, заорал в беззвучном нервном припадке. Открыл рот так широко, что хрустнули челюсти.
Борис Сергеич обжег Костю немигающим совиным взглядом. Мягко ткнул кулаком в живот.
– Не прощаемся… – И исчез между скалами.
Кость постоял пару минут, глядя в пустое пространство, и пошел назад.
За поворотом стояла Ксения.
– Ты куда пропал, спускайся!
Он не понял, видела девушка что-то или нет.
Шли молча. Кость чувствовал себя неуютно. Ксения смотрела исподлобья. Спустя пятнадцать-двадцать минут он вывел всех на место, где исчез профессор.
– Это здесь. Вот там он сидел.
Петрик осмотрелся. Поисковые партии уже прекратили работы – прошел месяц, и надежды на спасение не осталось. Славик сел на траву и вдруг сказал:
– В детстве я мечтал стать танцовщиком… Это была самая главная моя мечта. Я даже занимался танцами, и у меня получалось.
Все удивленно оглянулись на Славика. Никто не перебил. Ждали продолжения.
– Сейчас я знаю, что танцевать в Большом уже точно не буду. Мне пришлось выбирать между наукой и танцем. Наука – моя любовь и ненависть одновременно…
– Слава… – начал было Петрик.
– Нет! Я хочу договорить. Это важно!.. Тетрадь отца у меня.
Он достал из внутреннего кармана куртки сложенную пополам тонкую ученическую тетрадь и протянул ее Петрику.
От неожиданности Денис присвистнул.
– Но… что же тогда забрали головорезы Гилберга? – недоверчиво спросил Петрик.
– «Аккумуляцию воздушных масс», первые десять глав. Отец меня убьет.
Петрик осторожно взял в руки тетрадь.
– Тебя не поймешь. Ты то отдаешь бумаги первому встречному, то прячешь от самого себя! Трясця тоби в розум!
– Это какое-то безумие, – возмутилась Ксения, – что же ты раньше не сказал?
Славик вспыхнул:
– Что ты знаешь о безумии, женщина? Безумие – это когда внутри человека тысячи сжатых пружинок, и любая из них может выстрелить внезапно, без разрешения.
Костю бросило в жар. Он подумал: «Круто! Не те бумаги. Выходит, я и не украл толком ничего! Что ж так со мной жизнь? А ведь я чуть не… жизнь расставляет точки. А Славик не так прост, как кажется».
Денис разрядил обстановку:
– Можно посмотреть, Владислав Григорьевич? Там же всё написано! И про переход, и про нужные условия.
Он уселся на траву и принялся листать тетрадь, жадно пробегая взглядом страницы… Петрик с интересом вгляделся в знакомый почерк.
Из тетради профессора Сайко:
«Пусть любой перемещаемый предмет (неважно, живой или неживой) – это математический объект, узел в пространстве. Если связать теорию узлов с топологией трехмерного пространства, мы получаем фиксированную точку на его теле. Пространство и время дискретны… Вернемся к топологии – если трехмерное пространство разбить на замкнутые кривые или на окружности (можно назвать и так) и расслоить таким образом, чтобы их свойства не менялись при непрерывной деформации, мы…»
– Окружности – это узлы? – уточнил Петрик у Дениса, оторвавшись от чтения.
– Узлы. Нужно сцепить эти узлы между собой.
– Как это? – Славик непонимающе переводил взгляд с одного на другого.
Денис вытянул из ботинка шнурок и протянул парню.
– Держи! Завяжи на нем узел. Да, вот так, не затягивай. А теперь перемести его по шнурку. Легко! Завязывай второй узел, рядом. Перемещается точно так же. Теперь пропусти один узел через другой. Тоже легко. Их можно переплести друг с другом, зацепив таким образом, чтобы они образовали свой, новый узел. Можно плести косы, делать что угодно.
– Что за игры! Это же теория, абстракция, это веревка, а не отец, – возразил Славик.
– Я и не настаиваю, что это реальный человек. Я лишь пытаюсь разобрать наш мир с точки зрения математики. Пытаюсь представить себе и вам перемещение во времени. Я и не претендую на саму машину времени, – обиделся Денис. – Ты хочешь притянуть две точки пространства-времени, а, между прочим, эти точки и есть замкнутые линии, шнурки, я и предлагаю зацепить их узлом. И потом есть настолько очевидные истины, что их невозможно доказать.
– Денис, может, ты и прав. – Петрик, насколько мог, пытался понять. – У нас нет импульса для столкновения и захлестывания этих самых узлов. Ведь нужен какой-то импульс для сближения точек или я не прав?
Денис медленно перелистывал странички в тетради профессора Сайко.
– Да, вы правы. Для нас это проблема.
– Импульс отец получил с зонда. У нас нет зонда. Значит, мы не можем помочь ему вернуться. – Славик растерянно посмотрел на Петрика.
Все молчали.
Денис что-то сосредоточенно читал в тетради. Вдруг он поднял голову и громко заявил:
– Да! Мы не можем создать сейчас фрактальный генератор. Да! Мы не можем получить импульс выбивания, но он нам и не нужен. – Он закрыл тетрадь.
– Как это не нужен? – удивился Петрик.
– Мы – принимающая сторона. Мы должны открыть дверь. И ждать.
– То есть импульс – это его проблема?
– Да. И дай бог, чтобы его прибор был целым. Хотя бы частично.
– Хотя бы частично?
– Импульс будет слабее, но если мы ему поможем со своей стороны…
Становилось прохладно, день стремительно таял. Петрик повернулся к Славику:
– Я уверен, мы что-нибудь придумаем. Но время! Опять это бисово время! Его не хватает катастрофически. Что мы можем придумать за один день? Мы должны что-то сделать. Что-то безумное.
– Наш мир, по-моему, достаточно безумен, чтобы мы нашли в нем нужное решение! В безумии можно найти крупицу здравого смысла, – воскликнула Ксения, – просто для поиска нужно применить необычную логику!
Кость увидел, как мелькнули две тени в расщелине скалы. Подслушивают, черти!
– Давайте спустимся вниз и обо всем поговорим, – он хотел увести всех на открытое место. – Пошли!
– Что мы можем придумать… – бормотал Славик.
– Нет, ну как ты не понимаешь, мы можем придумать свой переход! – Глаза у Дениса блестели.
