Бетти Джо принялась за следующий стакан, уверяя себя, что ей просто необходимо расслабиться. Но, ожидая конца разговора, она лишь разволновалась. Теперь речь шла о ком-то по имени Брайс, и Фарнсуорт говорил, что этот Брайс пытается встретиться с ним — хочет работать в их проекте, но перед этим желает увидеть Томми, и Томми отвечал, что это невозможно, а Фарнсуорт говорил, что им очень нужны люди с такой подготовкой, как у этого Брайса. Бетти Джо начала терять терпение. Кому он нужен, этот Брайс? Но Томми вдруг завершил разговор, положил трубку, и, помолчав с минуту, внимательно посмотрел на неё с задумчивой улыбкой на губах.
— Мой новый дом готов. В южной части штата. Хочешь поехать туда со мной? В качестве экономки?
Вот это новость! Бетти Джо от удивления захлопала глазами:
— Экономки?
— Да. Дом будет готов в субботу, но там нужно расставить мебель и позаботиться обо всём прочем. Мне нужен кто-то, кто поможет мне со всем этим разобраться. К тому же, — он улыбнулся, встал, опираясь на трость, и, хромая, сделал несколько шагов в сторону Бетти Джо, — ты знаешь, я не люблю общаться с незнакомыми людьми. Ты могла бы разговаривать с ними вместо меня.
Он остановился над ней. Она подняла на него взгляд.
— Я налила тебе выпить. На телевизоре.
В его предложение было трудно поверить. Бетти Джо знала про дом — из-за него к Томми приходили люди из агентства недвижимости на той самой второй неделе. Он купил огромный особняк и девятьсот акров[26] земли в горах на востоке.
Он взял стакан, понюхал его и спросил:
— Джин?
— Попробуй! — ответила она. — Он совсем неплохой. Сладкий.
— Нет, — сказал он. — Нет. Но я с удовольствием выпью с тобой немного вина.
— Конечно, Томми. — Бетти Джо поднялась, слегка пошатываясь, и пошла на кухню за бутылкой сотерна и его хрустальным бокалом. — Я тебе не нужна! — крикнула она из кухни.
Он ответил предельно серьёзным тоном:
— Ну конечно ты нужна мне, Бетти Джо.
Она вернулась в комнату и остановилась рядом с ним, передавая ему бокал. До чего же он хороший. Ей стало почти стыдно за то, что она хотела совратить его, как если бы он был ребёнком. На неё накатило пьяное веселье. Он, поди, даже не знает, к чему это всё! Он, наверное, из тех, кто писал в серебряный горшок, когда был маленьким, и убегал прочь, если какая-нибудь девочка пыталась до него дотронуться. Или, может быть, он голубой? Вечно сидит с книжкой и выглядит так странно… Но говорил он не так, как голубые. Ей нравилось, как он говорит. Сейчас он казался усталым. Но он казался таким всегда.
Болезненно поморщившись, он опустился в кресло и поставил свою трость на пол рядом с собой. Бетти Джо села на диван, а потом легла на бок, лицом к нему. Он смотрел на неё, но, казалось, совсем её не видел. Когда он так смотрел, у неё мурашки пробегали по коже.
— На мне новая одежда, — сказала она.
— Ах, вот как.
— Да, вот так. — Бетти Джо смущённо рассмеялась. — Брюки стоили шестьдесят пять, а блузка пятьдесят, и ещё я купила золотистое бельё и серёжки. — Она подняла ногу, демонстрируя ярко-красные брюки, а потом почесала коленку через ткань. — Ты даёшь мне столько денег, что я могла бы одеваться, как кинозвезда, если бы захотела. Знаешь, я могла бы подтянуть лицо, сбросить вес и всё такое. — С минуту она ощупывала свои серьги, задумчиво подёргивая их и проводя ногтем большого пальца по мягкому золоту, наслаждаясь лёгким намеком на боль в мочках ушей. — Но я не знаю… Я запустила себя довольно давно. С тех пор, как мы с Барни перешли на пособие и бесплатную медицинскую страховку и всё такое, я запустила себя и, — чёрт, чем богаты, тем и рады.
Он ничего не ответил и, пока она допивала свой напиток, они сидели в тишине. Наконец он спросил:
— Ты поедешь со мной в мой новый дом?
Бетти Джо потянулась и зевнула, ощущая усталость.
— Ты правда думаешь, что я тебе нужна?
Он посмотрел на неё, и лицо его при этом было таким, каким она его ещё никогда не видела — как будто он её умолял.
— Да, ты нужна мне, — сказал он. — Я знаю очень немногих людей…
— Конечно, — сказала она. — Я поеду. — Она устало махнула рукой. — Всё равно я буду дурой, если не поеду. Наверняка ты станешь платить мне в два раза больше, чем я заслуживаю.
— Хорошо. — Его лицо немного прояснилось, он откинулся в своём кресле и взял книгу.
Прежде, чем он успел её открыть, Бетти Джо вспомнила о своём плане. К этому времени она уже остыла, но, поколебавшись с минуту, всё же предприняла последнюю попытку. Правда, теперь ей хотелось спать, и азарт уже угас.
— Ты женат, Томми? — спросила она. Смысл этого вопроса был вполне прозрачен.
Если он и понял, к чему она клонит, то не подал виду.
— Да, я женат, — ответил он, учтиво положив книгу на колени и подняв на неё взгляд.
Смутившись, Бетти Джо сказала:
— Я просто хотела узнать. — И затем добавила: — Как она выглядит, твоя жена?
— О, думаю, она похожа меня. Высокая и стройная.
Её смущение вдруг сменилось досадой. Она допила свой джин и сказала почти с вызовом:
— Я была когда-то стройной.
Устав от всего этого, она встала и пошла к двери в спальню. Как ни крути, вся эта затея была сплошной глупостью. Может быть, он всё-таки голубой — наличие жены ещё ничего не доказывает. Как бы то ни было, он очень странный. Красивый, богатый мужчина, но странный, как зелёное молоко. Всё ещё раздосадованная, она бросила: «Спокойной ночи», ушла в свою комнату и начала стягивать с себя дорогую одежду. Уже в ночной рубашке Бетти Джо присела на кровать и немного посидела, думая о своём. Без всех этих узких шмоток ей стало намного удобнее, и, когда она наконец легла, в голове у неё было пусто, и она без труда провалилась в глубокий сон, наполненный приятными безмятежными сновидениями.
Они пролетали над горами, но маленький самолёт был таким устойчивым, а пилот таким опытным, что не было никакой качки и почти никакого ощущения движения. Они летели над Гарланом — невзрачным городком в Кентукки, распластавшимся у подножия гор, а затем над огромными бесплодными пространствами и дальше, вглубь долины. Брайс, сидевший со стаканом виски в руке, уловил отдалённый отблеск озера, ровная гладь которого сияла, как начищенный пятак, а затем они спустились ниже, потеряв озеро из виду, и приземлились на широкой бетонной полосе, недавно проложенной по плоскому дну долины среди метельчатой травы и вспаханной красной глины, словно евклидова прямая, которую серым мелом начертало наугад какое-то божество с геометрическим мышлением.
