— Повернись, — приказал он, доставая из сапога нож. Разрезал узел, аккуратно распутал веревку. Хорошая веревка — ценность, ее берегут.
По телу пронеслась волна боли. Каждое движение становилось настоящей пыткой. Когда я поняла, что могу поднять руки, осторожно потрогала голову. Кровь на затылке засохла, стянув волосы. В висках молотом стучала боль.
— Дай попить. Пожалуйста.
Влад вышел из комнаты и почти сразу вернулся с глиняной кружкой.
— Держи.
Я жадно проглотила воду.
— Может, ты объяснишь, что все это значит?
— Скоро сюда придет сын Стаса. В его словах не было ни вопроса, ни сомнения.
— Я следил за вами. Долго следил. Знал, что скоро — ночь поколения. Прикидывал, как лучше выкрасть тебя из деревни, а тут, смотрю… ты сама ко мне в руки идешь… Удобно. Бедненький Сержик… У всех есть невеста, а у него… — Влад даже языком прищелкнул от удовольствия. — А у него — нет. Вот неожиданность, да? Искать кинется… Он ведь дорожит тобой, Дина?
Хоть и медленно, но смысл сказанного до меня дошел. В ушах зашумело от страха. Влад, словно не замечая моего состояния, продолжал рассуждать на волнующую его тему.
— Ему понадобится время, чтобы найти тебя. Дня два не меньше. Но он найдет. Обязательно найдет. Ты ведь его женщина. — Влад засмеялся. Нехороший у него был смех, отрывистый и злой. — Но это ненадолго. После того, как я убью его, ты будешь моей. Не бойся. — Он снова засмеялся, склонился надо мной и потрепал по щеке: — Сейчас я тебя не трону. Могу расслабиться и упустить момент. А вот потом… потом мы с тобой поиграем, обещаю.
Мать как-то сказала, что люди бывают гораздо страшнее зверей. Я поняла ее только сейчас.
— За что, Влад? Что он тебе сделал?!
Я подергала цепь. Кольцо было намертво вбито в стену.
— Не усложняй себе жизнь, девочка. Я могу передумать и связать тебя по рукам и ногам, — предупредил он, усаживаясь на кровать. Я вспомнила о затекших руках и попыталась удобно устроиться на поду. Было холодно и сыро. По крыше внезапно застучал дождь. Я подумала о Лерке. В то, что она мертва, верить не хотелось. Потом я подумала об Эдике. По спине пробежал холодок боли я горечи. Он не простит меня. И я себя тоже не прощу. А Серый…
Из темноты комнаты раздался смешок.
— Ты помнишь, как я уходил? Должна помнить. Ты ведь тоже там была. Черт, да там была вся деревня!
— Ты убил человека У нас раньше такого не случалось.
— Убил. — Голос его вдруг зазвучал где-то совсем рядом. Несмотря на свою массу, Влад умел двигаться тихо и быстро. Как Серый. — Убил. И еще ни разу об этом не пожалел.
— Почему, Влад? Почему? Он засмеялся.
— История наша стара как мир. Я любил ее, она любила его. У них родился сын. Я надеялся, что она вернется. Она умерла. Я убил его.
Стас, Ана и Влад. Мать именно об этом и говорила только никто из Старших ей не поверил. Ревность. Слишком уж нелепой казалась им подобная причина.
— Но при чем здесь Серж? За что ты ненавидишь его?
— За то, что он сын своего отца. Ну и еще немножко за тот камень, который он бросил мне в спину. Помнишь?
Я помнила. А еще я помнила как Серый уходил в лес.
— Почему, в таком случае, он не убил тебя? Влад усмехнулся.
— Пожалел. Лучше бы убил, — прошептал он мне на ухо. Дыхание его внезапно стало тяжелым и прерывистым. — Это будет даже забавно… У меня так давно не было женщины… Ты такая… такая… Ты мне всегда нравилась, ты знаешь это?
Теперь знаю. Только вот вряд ли стану по этому поводу радоваться.
Он опрокинул меня на пол, навалился всей своей тушей. Задыхаясь, чувствуя, как руки Влада с лихорадочной жадностью ощупывают мое тело, я чуть расслабилась, высвободила левую руку и с размаху ткнула пальцем в его полный безумия глаз. Влад, рыча от боли, откатился в сторону. Медленно встал, прикрывая ладонью лицо, коротко и зло пнул меня в бок. Я сжалась в комок, изо всех сил сдерживая крик.
— Тварь!
Пнул еще раз. Цепь и боль не давали увернуться.
— Мразь!
Замахнулся в третий раз, но не ударил, а упал на меня, вновь придавив телом, заливая кровью, хлещущей из страшной раны на шее. Я зажмурилась и закричала. Громко. Как, наверное, не кричала никогда в жизни. Тяжесть чужого тела вдруг исчезла Появились руки, сильные, знакомые. Одним движением разорвали железную цепь, приковывающую меня к стене, подняли и понесли куда-то. Я вцепилась в холодную, пахнущую лотом, дождем и дымом, куртку, вжалась в нее лицом, размазывая по жесткой коже свои слезы и чужую кровь.
— Сержик… Сержик…
Он положил меня на кровать в соседней комнате, осторожно разжал мои пальцы.
— Сейчас Дина. Я должен проверить, хорошо ли заперта дверь. Похоже, нам придется здесь заночевать.
— Ты… ты убил его?
— Убил, — заверил он. Глаза сверкнули в темноте желтыми огоньками. — Ничего не бойся.
Находясь рядом с моим мужем, бояться нужно только моего мужа.
— Ты знал, что мы собирались сбежать?
Серый сидел у двери, упершись спиной в косяк и обхватив руками колени.
— Догадывался. Ты ведь не терпишь принуждения и всегда стремишься оставить за собой последнее слово. Потому-то я даже следить за тобой не стал. Решил — пусть будет, как будет. Если бы знал, что Влад…
— А… а… Лера? Она..
— Жива. Тяжело ранена, но жива. Огонь трудно убить.
— Хорошо.
— Да хорошо. Не представляешь, что творилось с Эдиком. Я думал, он с ума сойдет.
— А ты?
Серый отвернулся, уставившись куда-то в темноту.
— Сержик? Молчание.
Я попыталась сползти с кровати, но ноги не слушались.
— Пожалуйста, подойди ко мне… Молчание.
— Сержик… у меня все болит… пошевелиться не могу… Пожалуйста…
Слезы и боль — это не совсем честное оружие, но если по-другому не получается? Серый тенью скользнул в мою сторону, опустился на колени рядом с постелью, осторожно погладил мои волосы.
— Дина, Дина…
— Ты злишься?
— На себя.
Серый уткнулся лицом мне в шею.
— Влад ведь рассказал тебе? Про себя и отца? Должен был рассказать… Хоть кому-нибудь… Как они соперничали в молодости, как в ночь поколений мама ушла с моим отцом. Они с Владом ненавидели друг друга всю жизнь. Рассказал?
— Да.
— Я не понимал раньше, за что Влад так меня ненавидит. А потом отец просветил… Перед тем, как пойти на эту дурацкую дуэль.
— Дуэль?
— Он это так назвал. Овевал, что все будет честно, как в старину. Честно! Отец был слепым, как крот. Не важно, что он стрелял лучше меня. Он был слеп, а Влад этим воспользовался.
— Но ты не убил его потом, в лесу. Знаешь, вся община до сих пор думает, что ты это сделал.
