Леброн взял шелковистую салфетку, немного нервно вытер пальцы и протянул руку к бокалу с напитком из цветов. И вдруг это Нечто Невидимое буквально пригвоздило Сократа к месту. Мысль, пронзившая его, показалась совершенно абсурдной, но именно она и ставила все на свои места. Мозаика сложилась.
– Аргон, – прошептал толстяк, внезапно потеряв голос, – а кроме Ахуна в вашей семье больше никому цвет глаз не изменяли?
* * *
Налившаяся зеленью сфера будто бесшумно взорвалась изнутри, становясь прозрачной. Возникло размытое лицо существа из другой Системы – Системы Бич.
– Что-то случилось, Патриций?
– Просто хотел поговорить с тобой.
Снекторн опустил взгляд и посмотрел на босые ступни, сидевшего в кресле Георга.
– Прибуду быстро, как смогу.
И сфера вмиг вскипела синевой, разрывая связь между мирами.
* * *
На мгновение Алмону показалось, что у него лопнул мозг. Обжигающая световая вспышка взрывной волной ударила по глазам, распирая череп изнутри. А после все его существо затопила золотая прохлада, в мгновения погасившая и боль и пламя. Отбросив волосы со лба, полуволк открыл глаза и огляделся, не понимая, где находится. Он сидел на тряпичном ворохе внутри странного сооружения, напоминавшее гнездо. Серая комната с черным полом и стенами, по форме напоминающими раздутое брюхо, на белой кровати в противоположной стороне, лицом к стене, лежал кто-то в зеленом. Превозмогая сильнейшее головокружение, Алмон поднялся на ноги, перешагнул через край «гнезда» и ступил на отливающий жирным блеском пол. Не обращая внимания на гудение и вибрацию, сопровождающие каждый шаг, полуволк подошел к кровати и тронул за перебинтованное плечо девушку в зеленом платье с разорванным подолом.
– Анаис? – Не поверил глазам Алмон. – Это ты? Где мы находимся? Где?
Девушка не ответила. Неподвижная и безучастная, она смотрела остановившимся взглядом в потолок. Алмон послушал ее дыхание, сердце – девушка была жива, вот только ее тело, кожа оказались мертвенно-холодными. Он легонько похлопал ее по щекам, подул в лицо – никакой реакции.
– Да что же это такое? – Алмон коснулся ее висков. – Что с тобой, девочка?
Он коснулся пальцами ее висков, лба, вгляделся вглубь сознания… Когда же Алмон понял что с ней, он заскрипел зубами и глухо застонал.
– Что же ты наделала, хорошая моя? Ты отдала мне свой рассудок и все свои силы! Зачем ты это сделала, зачем?!
Он приподнял ее, чтобы взять на руки, и только тогда заметил красно-бурую надпись на покрывале: три символа на языке Марса – марианте, означали: «Мы во Дворце». Сдернув покрывало, Алмон уложил девушку и укрыл ее так, чтобы скрыть символы. Что-то мешало, сдавливало горло. Алмон коснулся пальцами ошейника, ощупал его и понял, что это не простая полоска металла. Пестрые лоскуты в «гнезде» оказались как нельзя кстати. Просовывая материю под ошейник, Алмон тщательно «перебинтовал» металл. Затем закрыл глаза и принялся глубоко вдыхать и выдыхать, постепенно отключая нервные окончания, болевые точки… Вскоре лоб налился теплой тяжестью, а тело утратило всякую чувствительность. Взявшись за ошейник обеими руками, Алмон сорвал его одним резким движением. Раздался тугой хлопок, тряпки вспыхнули. Бросив ошейник на пол, полуволк затоптал огонь, после занялся Анаис. Убрав с плеча девушки окровавленные лоскутья, он увидал глубокие отметины, оставленные без сомнения его собственными когтями. Карие глаза Алмона почернели, он что-то беззвучно прошептал, легонько погладив девушку по растрепавшимся волосам, выбившимся из-под золотой сеточки. Анаис не подавала признаков жизни, напоминая человека, уснувшего с открытыми глазами. Сняв и разорвав рубашку, Алмон наложил тугую повязку на плечо и предплечье Анаис, а остатками перебинтовал свое обожженное горло. Потом присел на край кровати задумался.
* * *
– Я повторю свой вопрос, – откашлялся толстяк. – Больше никому внешность не изменяли?
– О чем ты?
Аргон с Олавией казались совершенно спокойными, однако пальцы королевы чуть дрогнули и легли на руку Аргона.
– Прекрасно вы понимаете, что я имею в виду, – потрясенный догадкой, толстяк больше не сомневался в своем, на первый взгляд, безумном предположении.
– Я не понимаю тебя, Сократ, – ровным голосом произнес Аргон, глядя ему прямо в глаза.
– Поразительно! – покачал головой толстяк, не обращая внимания на взгляд Аргона. – Как же я раньше не додумался? Ведь это же очевидно! Аргон, ты должен рассказать, должен. Олавия, да что с вами такое? Все равно откроется рано или поздно, и кто знает, при каких обстоятельствах правда выползет на свет!
– Может, ты и прав, – опустились плечи Аргона. – Ты все же очень проницателен, Сократ, до удивления.
– Да тут только слепой не заметит!
– Думаешь? – Аргон печально взглянул на взъерошенного толстяка.
– Невозможно перепутать!
– О чем это вы говорите? – не удержавшись, вмешался Леброн.
– Видишь ли, сынок, – Аргон смотрел на утонувший в ночи цветущий сад, окружающий дворец, – есть у нашей семьи одна тайна, эта тайна – ты.
– Я? – удивился юноша. – Как это?
– Это тайна твоего рождения.
– А в чем дело? Что в моем рождении было таинственным?
– Дело в том… – Аргон посмотрел на Олавию, она сидела, опустив голову, – в том… дело в том, что ты нам неродной сын.
– Неродной? Как это неродной? Отец, ты что такое говоришь? Мама, почему ты молчишь?
– Наверное, мы должны были рассказать тебе раньше, – глаза Олавии засверкали слезами, как озерные звезды. – Сможешь ли ты нас простить за наше молчание? У тебя другой отец и другая мать.
– Вот так новости. – Юноша помолчал, переводя взгляд с отца на мать. – А чей же я в таком случае? Чей?
– Ты сын Патриция.
* * *
После затяжных дождей Марс становился прекрасен своей особой неповторимой красотой. Легкие облачные перья прошивали тонкие солнечные стрелы, но они не сжигали, не терзали, а согревали его мир. В мгновения землю покрывали густые ковры сочной темно-зеленой травы с яркими цветочными подпалинами. Даже вечно штормящие волны Торгового Моря успокаивались, превращаясь в сверкающее багровое зеркало.
Иногда на Марсе появлялись птицы. Неизвестно, откуда они брались и куда затем исчезали. Белые, черные, желтые, большие, маленькие – разные. Одно их объединяло: они никогда не пели.
* * *
Не проронив слова, Леброн смотрел куда-то в пространство поверх головы Аргона.
– Леброн! Прошу тебя, не молчи! – взмолилась Олавия. – Скажи хотя бы слово!
– Вот, значит, как, – медленно произнес он. – Что ж, наконец-то все прояснилось, теперь мне все стало ясно… яснее ясного.
