Я возобновил блуждания по близлежащему лесу в поисках возвышенности, с которой мог бы увидеть башню собора или другой знак, способный указать путь к цивилизации. Наконец этот знак был дан мне: по другую сторону болота поднималась гряда; по ее гребню шла линия электропередачи!
Там, где электричество, должны быть и Господа.
В конце прошлого века, когда Господа впервые заявили о себе человечеству, они постановили, что вступают во владение всеми электростанциями, плотинами, генераторами, радио- и телевизионными станциями. Без единой мысли о пользе для человечества (они лишь позаботились, чтобы введения были эффективными) Господа переделали существовавшую прежде систему электроснабжения в некую разветвленную структуру электромагнитных удовольствий.
Конечно, сделанные ими дополнения и усовершенствования далеко превосходили скудные потребности и даже понимание человечества. Что знают коровы о Мьюзаке, играющем в их хлеву, кроме того, что он дает им возможность хорошо себя чувствовать? Трудом людей, в соответствии с техническими требованиями Господ, производились какие-то устройства, смысла которых люди не могли постичь. Но и человеческий труд стал выходить из употребления, когда Господа – по сути своей представляющие неограниченный источник энергии – разобрались в истинном положении вещей и занялись автоматизацией, чтобы освободить человека от тяжелой рутинной работы, которая испокон веку была источником всех его тягот. От труда освобождали по крайней мере тех, кто принимал такую свободу, – короче говоря, всех, кто соглашался стать любимцем.
Хотя нововведения Господ во многих отношениях превосходили примитивную технологию конца второго тысячелетия, они все еще сохраняли (главным образом для нужд неблагодарных Дингов) модифицированную систему электропередач, охватив целый мир таинственными геометрическими хитросплетениями их линий, в которых могли разобраться только сами Господа.
Высоковольтные линии – это то место, куда Господа являются принимать ванны и предаваться удовольствиям, поэтому именно к ним и следовало нам направиться. Даже если не удастся добраться до самих Господ, когда они гуртом снуют туда и обратно в проводах над головой, мы сможем, шагая вдоль линии, прийти к какому-нибудь генератору или подстанции, может быть, как раз к той, которая снабжает электроэнергией питомник; Шредер. Ничего страшного, если мы притопаем в другой питомник, – все они строились вблизи силовых станций.
Как только мы доберемся до линии электропередач, дальнейшее путешествие станет безопасным – ни один Динго не осмелится сунуть нос в самое сердце господских владений.
Я помчался на ферму, торопясь поделиться радостью с Жюли. Она качала насос колонки, набирая воду.
– Не бегай по огороду, Каддлис, – крикнула она мне. – Этот картофель пригодится нам на зиму.
– Теперь… это больше… не имеет значения… Жюли Дарлинг! – Я долго бежал, поэтому тяжело дышал. – Я нашел их!.. Мы сможем… вернуться домой… гип-гип ура!
Подскочив к Жюли, я чмокнул ее в губы и опрокинул себе на голову ведро воды. Этот холодный душ привел в оцепенение, казалось, каждый мой нерв. Восхитительное ощущение – почти такое же, как Сворка. Ошеломленная Жюли тоже оцепенела. Я снова поцеловал ее.
– Дикарь, ты насквозь мокрый!
У одежды есть свои недостатки, главный из которых – способность впитывать влагу.
– Жюли, я нашел их! Нашел. Считай, что мы уже дома. – Я рассказал ей о линии электропередач и объяснил, что это означает,
Жюли задумчиво помолчала.
– Полагаю, это означает, что теперь нам придется покинуть ферму?
– Покинуть! Вернуться в Господство. Разве не это все время беспокоит тебя?
– Не знаю. Теперь здесь что-то вроде нашего собственного питомника. Такого милого, семейного. А я еще даже не начала учиться по-настоящему готовить. Ты знаешь, что Крохотуля сегодня принесла? Яйца! Мы могли бы…
– Ты хочешь остаться в этой дикости, среди Дингов? Навсегда распрощаться со Своркой? И в этой архаичной дыре, вонючей, разваливающейся, грязной, отвратительной…
Жюли жалобно заплакала, и я смягчился, осознав, что несколько перегнул палку.
– Без тебя здесь было бы во сто крат ужаснее. Это место стало уютным только благодаря твоим стараниям. Я уверен, когда мы вернемся, наш Господин позволит тебе продолжать учиться кулинарному искусству. И соорудит для тебя кухню получше. С электрической плитой. – Ее лицо прояснилось, и я усилил напор. – Ты же знаешь, что мы должны вернуться. Мы нужны нашим Своркам. Оставаясь здесь, мы станем не лучше Дингов.
– Думаю, ты прав. Я действительно так думаю.
– Вот и молодец! Скоро ли мы сможем собраться? Придумай, в чем нести продукты. Неплохо бы захватить одеяла, чтобы не мерзнуть по ночам. И поищи какую-нибудь обувь для Крохотули. Если мы выйдем завтра рано поутру, то сможем добраться засветло, но просто на всякий случай…
Пока Жюли импровизировала, мастеря что-то вроде рюкзаков, я заглянул в сарай, где хранился хозяйственный инвентарь. Там лежало одно древнее орудие, которое в сложившихся обстоятельствах могло существенно улучшить мою экипировку (так тогда казалось), – топор. Не того кричащего средневекового фасона, каким был вооружен Святой Бернар, но достаточно смертоносный, чтобы проторить путь сквозь любую толпу Дингов. Я сразу же понял, что попадать им в цель гораздо труднее, чем мне удавалось на Лебедином озере, потому что он оказывался обращенным в момент удара к мишени лезвием не чаще, чем обухом. Однако, не выпуская топор из рук, я в щепки разносил рухнувшие стропила сарая. Трах сюда! Трах туда! Эй, там! Кто следующий!
Ожесточившись, я решил сделать свое оружие еще более действенным. Несколько дней назад я заметил, что моя искрометная машина делает прижимаемую к каменному колесу кромку металла очень острой, если правильно выбрать угол наклона. После нескольких попыток мне удалось так заострить железное лезвие топора, что даже легкое к нему прикосновение рассекало кожу. Теперь, думал я, пусть Динги только попробуют подойти!
Мы отправились до полудня. Хотя Крохотуля, по-прежнему верившая, что все это – игра, забавлялась и без умолку болтала, ее родители пребывали не в лучшем расположении духа. Жюли была задумчива и грустна, расставаясь с фермой (хотя и соглашалась, что выбора нет), а я нервничал и был полон дурных предчувствий. От холма, с которого я заметил линию электропередач, мы углубились в низкие заросли сосны, березы и бальзовых деревьев. В лесу не было возможности оценить, близко ли мы к цели. Солнце могло служить компасом и даже не очень точными часами, но оно – негодный спидометр. Когда нам казалось, что уже пройдено двойное и даже тройное расстояние до силовой линии, мы все еще шли и шли. Жюли была раздражена; я злился. Потом разозлилась она, а я стал дуться. Кустарник цеплялся за наши штаны, а грязь на краю болота, которое нам пришлось обходить, налипла на сапоги. Но мы все шли. Крохотуля, ехавшая верхом на моей шее, веселилась, прихлопывая садившихся мне на лоб комаров. Но мы все шли.
