Солнце, непрестанно полосуемое тонкими, низкими облаками, висело громадным пунцовым шаром над горизонтом позади нас; впереди над горной грядой маячила бледная ущербная луна, а на самой гряде, черная на фоне неба цвета индиго, четко вырисовывалась линия электропередач.
Жюли уронила свою ношу и побежала вверх по склону.
– Господа, – кричала она, – Господа, мы пришли. Возьмите нас на Сворки. Сделайте нас снова вашими. Отведите нас домой.
Линия была безмолвна и неприступна, ветер покачивал провода. Жюли обняла деревянный столб и завопила, взывая к бессердечным проводам.
– Господа, ваши любимцы вернулись к вам. Мы любим вас. ГОСПОДИН!
– Они не слышат тебя, – сказал я ласково. – Если бы могли услышать, то уже были бы здесь.
Жюли поднялась с колен и отважно расправила плечи. Я стоял у подножья горы, и она спустилась ко мне. В ее глазах не было слез, губы собрались в горькую улыбку.
– Я ненавижу их, – произнесла она твердым голосом, – всем своим существом я их ненавижу! – И упала в мои объятия в глубоком обмороке.
Крохотуля не хотела засыпать, и мы с ней коротали первые часы надвигавшейся ночи. Прислушиваясь к вечерним звукам, мы пытались угадывать голоса зверей и птиц. Часам к девяти все смолкло и земля окуталась полнейшей тишиной.
– Это странно, – вслух подумал я.
– Что странно, папа?
– Странно, что, когда умолкли сверчки, не осталось никаких звуков. Ни единого шороха. Разве провода не должны гудеть? Издавать хотя бы небольшой шум? Но они молчат. Думаю, они мертвы.
– Мертвы? – как эхо повторила Крохотуля. – Господа умерли? Теперь Динги нас съедят? Позволят они мне сперва принять ванну? Потому что когда я боюсь…
– Нет, Крохотуля, милая моя. Провода умерли, а не Господа. Господа не умрут никогда. Неужели ты забыла то, что я говорил тебе на днях о Боге?
– Но то – Бог.
– Нет никакой разницы, дорогая. Давай-ка спать. Твой папа просто подумал вслух, а мама только сделала вид, что испугалась. Ты же знаешь, что маме нравится притворяться.
– Но почему же Бог не вышел из электрических столбов, когда мама попросила?
– Может быть, этой линией не пользуются, радость моя. Возможно, она сломалась. Завтра мы пойдем вдоль нее и узнаем, в чем дело. Наверное, я неправильно понимаю, что такое шум в проводах. Видимо, это просто суеверие, а суеверными могут быть только Динги. Вероятно, Господа не смогли услышать нас из-за изоляции проводов. Как они могли нас услышать, если находятся далеко отсюда? Завтра мы найдем дорогу к замечательному питомнику, Крохотуля. Ни о чем не стоит беспокоиться.
Крохотуля уснула, но я не смог. Северный горизонт стал извергать грандиозные вспышки света. Они покрывали черноту неба яркими полосами, поглощая блеск звезд. Потом полосы распадались, меняли форму и вспыхивали снова.
Северное сияние. Северная Аврора.
Это как раз то, с чем Господам особенно нравилось играть. Они чувствовали себя дома среди электронов пояса Ван Аллена и устремлялись туда, где их поток искривлялся, чтобы коснуться земной атмосферы на ее магнитных полюсах; следовали за ними, управляя ионизацией воздуха, создавая эти столбы света и подчиняя себе их перемещения, всегда так поражавшие людей, в соответствии со сложными правилами своей невиданной геометрии. Эти беспрестанно меняющиеся узоры были высшим удовольствием Господ, и, несомненно, именно сила пояса Ван Аллена на Земле послужила первопричиной того, что их потянуло к этой планете. Они обеспокоили себя вмешательством в дела человечества только после ряда ядерных взрывов, проведенных в поясе Ван Аллена в 1960-е годы.
Этой ночью сияние было неслыханно красиво, и я понял, что Господа все еще на Земле, – они так жизнерадостны и так ярко пламенеют, чтобы их любимцы – их бедные, заблудшие, неухоженные любимцы – могли не сомневаться.
Но это было очень холодное и очень далекое пламя. Мне от него легче не стало. – Напрасен твой учтивый взгляд, – проворчал я. Жюли, которая всегда спала чутко, шевельнулась.
– Сожалею, – пробормотала она, вероятно слишком сонная, чтобы вспомнить, по какому поводу намеревалась выразить сожаление.
– Все в порядке. Мы найдем их завтра, – сказал я. – Завтра, завтра. Жюли улыбнулась и снова погрузилась в сон.
На следующий день мы двинулись вдоль линии электропередач в северном направлении. Она шла рядом со старой асфальтовой дорогой, израненной трещинами и выбоинами, но все же более удобной для продвижения пешком, чем буйно поросшие кустарником обочины. Мы шли медленно. Я больше не мог нести и рюкзак, и Крохотулю, поэтому нам приходилось соизмерять свой шаг с ее.
Встретившийся нам выгоревший дорожный указатель информировал, что до Шредера двадцать километров. Шагая по дороге (провода над головой были, как нам казалось, надежной защитой от Дингов), мы рассчитывали добраться до питомника к раннему вечеру. То и дело попадались стоявшие поодаль от дороги брошенные фермы, а дважды дорога расширялась, и в этих местах руины лежали теснее друг к другу: когда-то здесь были поселки. Там провода разветвлялись во всех направлениях, но главная линия следовала прежним курсом – к Шредеру. Столбы были из сосновых бревен, окрашенных красно-коричневым креозотом, и в точности походили один на другой, пока…
Жюли заметила это, когда мы уже были недалеко от Шредера. Вверх и вниз по столбам разбегались тонкие серебристые линии, поблескивавшие в косых лучах солнца. При более пристальном рассмотрении они оказались вертикальными цепочками декора каких-то несложных повторяющихся конфигураций. Одна фигура представляла собой две пересекающиеся окружности, которые связывались с другими фигурами цепочек прямыми черточками. Другая выглядела просто зигзагом. Наиболее часто повторялся рисунок, которым обозначается батарейка в электрической схеме.
Они и в самом деле были условными обозначениями электросхем.
Весь декор выглядел слишком топорным и бессмысленным с любой точки зрения, поэтому у меня не возникло даже сомнения, что Господа не имеют к нему отношения. В этих орнаментах было что-то варварское, что-то наводившее на мысль о Дингах!
Но какой Динго посмел бы так близко подойти к святая святых Господ? Питомник, скорее всего, в нескольких сотнях метров отсюда. У меня появились дурные предчувствия относительно нашей безопасности. Не успел я осмыслить нависшую угрозу, как другая беда явилась сама собой.
– Каддлис! – пронзительно закричала Жюли. – Боги и Господа, посмотри! Электростанция!
Я подхватил на руки Крохотулю и мигом оказался рядом с Жюли.
