Это все было очень адреналиново и интересно. Местами немножко ушибательно. И весьма познавательно. Я, например, четко уяснил, что вопрос «на чем спускаться с горы» в принципе некорректен. Он так же глуп, как возникающие иногда споры между горнолыжниками и сноубордистами. Горные лыжи – венец творения, они вывезут тебя куда надо при любой погоде, на любом рельефе и по любому снегу, только научись. Но в целом ряде случаев «доска» и покатится легче, и доставит гораздо больше удовольствия. Так что определяться в первую очередь нужно не с тем, на чем ехать, а зачем это делать. Зачастую главная проблема – стоит ли ехать вообще в таком состоянии, или лучше сначала подумать (варианты: немного состариться, зайти к психиатру, наконец – протрезветь). Ну, а если неймется, тогда хватай что угодно, хоть кусок полиэтилена, и дуй. На элементарном пакете из супермаркета запросто отбиваются почки и дробится крестец.
Конечно, снегокаты всякие разные тоже приносят массу переживаний. С тобоггана[15] можно красиво улететь. Корытце пластиковое в форме саней хорошо раскокать вдребезги. Но это все специальные устройства, сконструированные именно для разгона сверху вниз с туманными последствиями. А без них – слабо?!
На скользкой куртке, например. Желательно с капюшоном. Накидываешь колпак, ложишься головой к склону, толкаешься разок ногами – и почесал. А когда скорость достигает такой величины, что становится жутковато, и малейший бугорок запросто переломит тебе спину (и от осознания этого становится вообще страшно) – резким движением закручиваешь себя поперек горы. Закрываешь лицо согнутыми в локтях руками и начинаешь кувыркаться. Рано или поздно тебя развернет, и ты остановишься. Сядешь, помотаешь головой – кровь бурлит, очевидцы крутят пальцами у виска, – красотища! В детстве я обожал такие выкрутасы. Пока однажды у меня не задралась перчатка, и на очередном кувырке мне не сняло, будто напильником, кожу с правого запястья. В принципе оказалось не больно. Но розовое пятно на руке исчезло полностью только лет через пять.
…Вся эта теория и практика травмоопасных детских шалостей вспоминается за долю секунды. Я шпарю со свистом по обочине трассы «браво», и неожиданно глубокая колея ратрака в мягком снегу работает не хуже бобслейного желоба. Наверху карикатурно скачет и размахивает оружием бедненький-несчастненький околпаченный спецназ. Бьюсь об заклад, такими кретинами их никто еще не выставлял. Некому меня перехватить, и не на чем догнать. Прямо из рук властей уезжаю в теплые объятья прессы. Вот и дождались телевизионщики еще одной сенсации. «Браво» не подарок, мало что от меня останется к концу горы, но уж говорить-то оно сможет, это я обеспечу. И проорать на всю планету «Спасите, помогите!» успею. И еще «Дитрих – козел!» Интересно, какая у него сейчас физиономия. Если очухался, конечно.
Пологий разгонный участок заканчивается, скоро будет перегиб, и за ним такой рельефчик, преодолеть который на пузе чистой воды самоубийство. Даже по утоптанному ратраком краешку. Но мне придется ехать именно здесь и именно таким образом, уже носом вперед, на локтях и животе. И так работать телом, чтобы ни на одном бугорке меня не подбросило. Иначе капут, зашибусь и посыплюсь неуправляемо, с резким набором скорости. Хороший будет заголовок в новостях: «К нам с горы скатился труп»… Я отчаянно торможу каблуками, намертво зажимаю края рукавов в кулаках, переворачиваюсь, выгибаю спину, встаю на локти. Вижу, куда еду. С легкой горечью отмечаю, что на лыжах это было бы просто развлечение. Вспоминаю Илюхино любимое «Дерзайте, психи, вам положено!» Надо же, а я ведь его, дурака, кажется, простил… Снова торможу, на этот раз всем, чем можно. Полный рот снега. Почти белое солнце прямо в глаза.
Зрение все еще оставляет желать лучшего, но яркое пятно вертолета под горой – вот оно. Мой финиш на сегодня. Далековато. Краем сознания удивляюсь: а чего это не страшно мне? А вот не страшно. Нормальная рабочая обстановка. Я всего лишь решаю типично горнолыжную задачу в условиях жесткого ограничения средств – ни лыж тебе, ни даже очков. Без очков плохо.
Возможно, я от нервной перегрузки… уффф… тьфу! – малость тронулся рассудком… ой!… ай!… – но факт остается фактом: еду. Удираю. На данный момент это… мама!… главное.
Облизываю здоровый бугор, отплевываюсь, закладываю глубокий поворот – а ничего, получается ведь! Лишь бы силенок хватило. И крайне желательно удержаться в колее. Выпасть из нее на гору еще куда ни шло. Вот укувыркаться в лес по дрова… вау!… это уже будет настоящий экстрим. В лучших традициях – то березкой по балде, то рябиной по… У-упс! Слушай, Поль, если ты из сегодняшней передряги выберешься, подумай – не пора ли тебе со всем этим завязывать? Переквалифицироваться, так сказать, а? Хотя бы из тех, которые сверху вниз – в те, которые снизу вверх? А то ведь так и будешь до конца своих дней э-э… Катиться, да.
В этот момент сзади что-то прилетает – наверное пуля, – и бьет меня промеж лопаток. Прямо в злосчастный десятый позвонок…
Боль растекается по всей спине, острыми иголочками колет легкие, сильно отдает в сердце. Я встаю на четвереньки и принимаюсь кусать воздух – подушка давно упала на пол, вцепиться зубами не во что, остается только сквозь них рычать. Не от боли, скорее от обиды на весь белый свет. Я потный, злой, расстроенный, и больше мне сегодня не заснуть. Протягиваю руку – она слегка дрожит, – выдергиваю из зарядника телефон. Как и следовало ожидать, шесть утра. Ну почему не восемь, а?! За что?!
Нещадно крутит суставы – значит, погода скоро переменится. Жму на кнопки, вызываю локальный метеопрогноз. Так и есть, давление падает. Впору менять фамилию на Барометр. Сползаю с кровати, медленно ковыляю к окну, раздергиваю шторы. Конечно, это Валь д'Изер. Во-он там, отсюда видно, разбиты трассы Кубка Мира. Вчера ребята откатали скоростной. Упаковали награды, собрали вещички, дали пресс-конференцию и отправились дальше, к следующей горе. А я за ними не поехал. Мне теперь в другую сторону. Смонтировал репортаж, передал его в штаб-квартиру и завалился спать, отдохнуть перед дорогой. Ничего себе отдохнул… Ладно, справлюсь. Приеду домой, там все будет по-другому. Рядом с Кристин мне никогда не снятся кошмары. Даже если спина болит.
Стоило бы еще этап отработать, но тут уж я над собой не властен. Крис позвонила шефу нашего отдела и сказала – если не отпустишь Поля хотя бы за месяц до, я твоей жене пожалуюсь. Выходка на мой взгляд довольно грубая и совсем не европейская. Откуда у девочки взялись такие манеры, понять не могу. Зато шеф, который уже трижды отец, и знает, что с беременными женщинами шутки плохи, уяснил все и сразу. Обычно на любые мои просьбы насчет передышки у него ответ стандартный – Поль, ты лучше всех, тебя любит аудитория, даже короткое твое отсутствие в эфире наносит ущерб интересам компании, все отпуска только в межсезонье, пошел работать. Деньги? На твоем месте, Поль, я бы вообще забыл это слово… Ну, и так далее в том же ключе. А тут и замена мне нашлась моментально, и отпускные капнули, и новый контракт, довольно выгодный, на горизонте нарисовался. Сказать, что я дико обрадован всеми этими обстоятельствами, увы, не могу. То есть, вернуться домой и быть рядом с Крис безусловно здорово. Но остальное… Похоже, мне окончательно надоел горнолыжный спорт в любых его проявлениях. Смутное подозрение, что я заперт в клетке с золочеными прутьями, которое преследовало меня, пока я был «челленджером», никуда не делось. Наоборот, оно крепнет год от года. Чем лучше узнаю реальную жизнь, тем острее мне хочется чего-то еще. А какое оно, это «еще», я пока не знаю. Может, его вообще нет на свете?
