3
Остановимся и уточним один важный момент. Здесь я буду приводить примеры только из собственной практики. Это не означает, что я не слежу и не вижу, какие баталии разворачиваются на форумах и в блогосфере вокруг некоторых книжных новинок, однако не буду прибегать к этим примерам, поскольку не могу отвечать за сделанные другими авторами заявления и выдвинутые ими тезисы. Посему только о себе!
Обычно читатель, обзывающий автора всякими нехорошими словами на форуме или в живом журнале, в первый момент сильно удивляется, когда автор вдруг возникает на горизонте и начинает задавать разные неудобные вопросы. То есть к тому, что можно высказать в публичном месте любое мнение по поводу чужого творчества в любой момент времени и в любых выражениях, все привыкли, однако тот факт, что автор получил ровно такую же возможность возражать и требовать объяснений, что он может отслеживать упоминания о себе и своем творчестве в Сети, приходить в журналы критиков и критиковать их в свою очередь, многих до сих пор шокирует. А собственно, почему? Информационные технологии – это обоюдоострый инструмент. В Сети все становятся равнодоступны, нет, так сказать, ни эллина, ни иудея.
Лет десять назад писателю, который во время обсуждения его произведений на литературном семинаре или в студии пытался как-то оправдаться, объяснить свою позицию, говорили: «А объясняться будешь у киоска» – в том смысле, что автор не имеет возможности объяснять что-либо о своем творчестве каждому читателю, который купит его труд в книжном киоске, а потому должен все рассказать и объяснить непосредственно в тексте. Но сегодня-то такой «киоск» есть! Писатель может дать разъяснения у себя на сайте и в своем живом журнале. Если кто-то из читателей недопонял чего-то в тексте и заявил об этом публично, автор имеет возможность зайти и поправить, пояснить. То есть писатель к такому общению очень даже готов (я, например, люблю подобное общение, меня оно бодрит), но к нему совершенно не готов оказался читатель.
В первый момент читатель не может поверить, что автор вообще счел возможным вступить в спор. Писатель же должен помалкивать, а лучше – благодарить и кланяться за то, что его книгу прочитали. По принципу: вас, писателей, много и становится все больше, а я, читатель, вид редкий, вымирающий. Вы должны отдать мне свои тексты бесплатно, а потом терпеливо ждать, когда я найду свободную минутку, чтобы с ними ознакомиться. А уж если мне вдруг не понравилось или я чего-то не понял, то вы сами виноваты, должны немедленно извиниться, убиться ап стену, выпить йаду.
Когда же писатель настаивает на разъяснении, почему не понравилось, что конкретно осталось непонятным, обычно следует бодрый, как от зубов, ответ: «Писать надо лучше!» Этот ответ в последнее время стал настолько популярен, что к нему начали прибегать даже профессиональные критики, которые вообще-то деньги получают как раз за разбор полетов и анализ, за выявление ошибок или, наоборот, достижений автора. И действительно – чего там обсуждать-то? Писать надо лучше!
Ну хорошо, говорит общительный автор, а как лучше? В какую сторону лучше? Чего не хватило лично вам, чтобы этот текст вызвал у вас одобрение и желание порекомендовать его своим друзьям?
Тут начинается некоторый скрип, но обычно первая реакция на подобные вопросы выглядит как апелляция к здравому смыслу. Дескать, автор написал полную фигню, поскольку ничего не понимает в жизни, – всего, что он написал, быть не может по определению и так далее.
Пример. Отзывы на мою фантастическую повесть «Небо должно быть нашим!». Тем, кто не читал, могу сообщить, что эта повесть написана в жанре альтернативной истории. В дневниковой форме в ней рассказывается история космонавтики – то есть как бы выглядела эта история, если бы американцы первыми запустили спутник еще в 1956 году. Дневник пишет некий удостоенный регалиями советский космонавт, который участвовал во многих альтернативно-исторических событиях: в орбитальной войне, в высадке на Луну, теперь он летит на Марс. В финале повести читатель узнает, что зовут этого космонавта Юрий Гагарин. Признаюсь честно, я горжусь этой повестью. Потому что поставил перед собой довольно нетривиальную задачу и сумел ее, так или иначе, решить. Посему довольно нервно реагирую, когда меня применительно к этой повести начинают бранить, что я где-то там ошибся или чего-то недодумал, недотянул и так далее.
Претензии по этой повести можно разделить на две группы.
Первая группа претензий обычно исходит из стана либерально настроенных читателей. Кстати, заметил тенденцию, что некоторые из этих претензий исходят от читателей, которые судят о повести не по ее тексту даже, а по пересказу ее рецензентами, но это вообще характерно для российских либералов, которых ничему не научили даже бурные девяностые. Главная претензия либералов обычно такова: Первушин – певец режима, сука с тоталитарным мышлением, мечтающий о реставрации «совка» и нарисовавший коммуняцкую утопию, чтобы соблазнять ею неокрепшие умы. Особенно сильно задело меня заявление, что я, дескать, изобразил Гагарина коммунистическим идиотом, ненавидящим США, а он на самом деле был умный, прекрасно все понимал про этот коммунизм, чуть ли не диссидент из Хельсинкской группы. Смолчать в данной ситуации я не смог и пошел выступать «у киоска». Я обратил внимание критика на то, что альтернативная реальность «Неба…» – вовсе не утопия, там кипят страсти и войны, и к ядерной войне они гораздо ближе, чем мы были в период Карибского кризиса, и Америка там жестче, и Советский Союз в большей степени напоминает фашистское государство. А то, что персонажам этот мир представляется справедливо устроенным, так это проблема персонажей – а в каких красках, по-вашему, должен воспринимать мир человек, с двадцати пяти лет состоящий в отряде космонавтов, ставший после полета на Луну популярнее самых популярных певцов и политиков, объездивший с визитами весь мир? Гагарин был умным, хитрым диссидентом? Вранье. Сразу видно, что вы не читали его книг. А я прочитал. Больше того, в повести очень много незакавыченных цитат из Гагарина. Найдите работы Гагарина в Сети, и работы о нем тоже неплохо бы почитать, чтобы понять в общем-то очевидную вещь: при страшном тоталитаризме никто не будет посылать на Луну и Марс человека, который проявляет хоть малейшую нелояльность к существующей власти. Подозреваю, что и при либеральной демократии тоже – все ж таки этому человеку доверяют очень дорогую технику, и его убеждения становятся частью того самого «человеческого фактора», который зачастую приводит к катастрофам. Гагарин не был идиотом, но он был сыном своей эпохи и верным сыном своей страны – изображать на его месте хитрого диссидента, который говорит на партсобраниях одно, а пишет в личном дневнике другое, у меня не поднимется рука. Неужели это нужно объяснять?
Вторая группа претензий исходит от советских патриотов, для которых любое покушение на идеологические мифы, в которых они живут по сей день, является кощунством. Мне несколько раз указали, что я подонок, не помнящий родства и преклоняющийся перед Западом, потому что нигде в тексте повести нет слов «космонавтика», «космонавт», зато есть в больших количествах такие слова, как «астронавтика» и «астронавт». Что мне оставалось делать, как не пуститься в пространные объяснения, что слово «космонавтика» не использовалось даже в СССР до начала 1961 года, что общеупотребимым во всем мире до этого года был термин «астронавтика», что «космонавтику» придумал Ари Штернфельд, но его к реальным ракетно-космическим разработкам не подпускали и вспомнили, только когда стали составлять первые наброски будущих победных реляций и увидели, как нелепо выглядит «советский пилот-астронавт» на языке страны, давно обогнавшей Запад в деле освоения космоса? Но в придуманной мною альтернативной реальности не Запад отстает, а Советы, Запад задает моду, он первым запустил «сателлит», а значит, слово «спутник» не стало общеупотребимым, не было, значит, нужды менять терминологию и на последующих этапах. Это не «бага», это – «фича»! Но чтобы понять и оценить фичу, вы должны были кое-что почитать, кроме моего текста и вне моего текста.
