«Они и правда безумцы, — пронзила Шлейсера мысль. — Их обуяла мания. Они вознамерились противопоставить себя цивилизации и добиться победы там, где победителей нет и быть не может. Что стало бы с остальными, если бы в руках таких инициаторов оказался потенциал, сравнимый с возможностями Меганоида?..»
— … Работы были поставлены так, чтобы информация не попала в Центр, — продолжал тем временем Фил. — Для этого не потребовалось особых усилий. Еще до нас при эвакуации влияние ультиматора было свернуто до границы прямой видимости. Обо всем, что происходит дальше, он получает сведения с орбиты, где нет аналитических систем, способных контролировать наше поведение и воздействовать на него. Главная станция, а транслятор ее отключен, оказалась самым подходящим местом. Там было все, от крыши над головой, кончая лабораторным оборудованием.
Первые годы ничего не получалось. Другие давно бы бросили это и занялись чем-то другим. Но мы были зациклены на идее. И это давало силы держаться. Потом что-то стало складываться. Живучесть некритов на Главной возросла. Все было бы хорошо, но тут сдали нервы у Янза. Как-то он проболтался мне, что в обмен на свободу готов передать в Центр информацию о проводимых здесь опытах. Естественно, я передал наш разговор Тибу. Через несколько дней Янза не стало. Я никогда не возвращался к этой теме. Остальные тоже старались ее избегать. Версия о несчастном случае устраивала всех, хотя в нее никто не верил… Потом прислали Схорца. Этот парень был с головой и многому нас научил. Но особенно он сблизился с Тибом. Они часто уединялись и результаты их действий не замедлили сказаться. Они нашли возможность обходить запреты ультиматора и научились модифицировать местные протеины. Но где-то через год отношения между ними разладились. Наверное, Схорц выдвинул непомерные требования, поскольку к тому времени работа по синтезу штамма перешла под его контроль. Мы не вмешивались. Зачем? У нас появилось свежее мясо, плоды, этаноловый ферментатив. Что еще надо?.. Но тут и Схорца не стало. Тогда мы поняли: Тиб уберет любого, кто станет на его пути. Причем, получив от Схорца знания по управлению кибер-системами, он сделает это так, что никто ни о чем не догадается.
— И что дальше? — Шлейсер верил и не верил словам Фила. С одной стороны, вероятность осуществления такого масштаба авантюры исчезающе мала. С другой же… В практике косморазведки бывали случаи, когда необдуманные действия группы людей или даже одного человека вызывали катастрофические последствия подобного уровня. Пример тому — экспедиция «Ясона» к Геонису, когда по инициативе Аины произошло переустройство целой планеты, а сами аллонавты лишь чудом уцелели.
— Твое появление насторожило Тиба. Знаешь, в наших условиях чувства обостряются, развивается способность выделять малейшие оттенки поведения. Ты во всем отличался от нас, и как ни старался, скрыть это было невозможно. Тиб заподозрил, что в Центре узнали о его разработках и прислали «крота». Подозрения перешли в уверенность, когда ты стал копаться в обстоятельствах смерти Янза и Схорца. А когда нашел рынду, мы испугались. Вместе с тем Тиб, все больше убеждаясь, что Метрополия не намерена пересматривать программу, не собирался менять планы. Решили так: внешне не меняя отношений, держать тебя на дистанции, в детали работы по некритам не посвящать и по возможности контролировать твои действия. Но где-то мы просчитались. До сих пор не пойму, как ты узнал о штамме?
— О каком штамме? — не понял Шлейсер.
— Не притворяйся, — выдавил Фил. — Культура, над которой мы работали: штамм Эстекас.
— Штамм?.. — Шлейсер начал прозревать. — Ты хочешь сказать, что надпись, которую я тебе тогда показал… — Тут в голове его что-то сдвинулось и то, что долгое время мучило, стало обретать форму. ШТ ЭСТЕКАС. Эта странная аббревиатура врезалась в память. Значит…
— Именно, так. — Теперь озадаченным выглядел Фил. — Это Тиб придумал, а мы поддержали. Штамм Эстекас. Производное от слов: Эстерия-Каскадена.
— Ах, вот оно что!
Шлейсер перевел дыхание, после чего рассказал все что знал, о чем догадывался и в чем еще продолжал сомневаться.
— Чертовщина какая-то! — вытаращил глаза Фил. — Так промахнуться! А мы думали, ты и правда из космопола.
— Но кто мог оставить следы на стене моей комнаты?
— Это работа Схорца, — уверенно заявил Фил. — Наверное, перед смертью он почуял неладное и, не доверяя ультиматору, подстраховался.
— Значит, Тиб расправился с Янзом, а потом убил Схорца? — Шлейсер почувствовал, что вопрос прозвучал риторически.
— Такая же участь ожидала и тебя, — отозвался Фил. — Когда мы с Роном сообщили Тибу, что тебе известно о штамме, он пришел в ярость. Похоже, он уже тогда подготовил план покушения, но не решился привести его в действие. Штамм не давался. Несколько раз приходилось начинать с нуля. Долгое время перспектива оставалась неясной. Тебя решили не трогать.
Изумлению Шлейсера не было границ. Оказывается, все это время его методично и целенаправленно «закатывали в асфальт», а он того не замечал. Наверное, нечто подобное испытывает муж, когда узнает, что у супруги есть любовник. Причем, изменяет она давно, и двуличие стало для нее нормой. После такого потрясения мир переворачивается и прозревший делицеант, вспоминая прошлое, осознает, каким идиотом он выглядел в глазах тех, кто об этом знал. И вот теперь, когда пелена упала, таким наблюдателем и судьей в своих же собственных глазах стал он сам. Дико, непостижимо, но факт.
С того момента, как Фил пришел в себя, прошло не больше получаса. Однако за это время в его облике произошли серьезные изменения. Лицо обвисло, обросло карбункулами и приняло еще более неприятное выражение. Глаза помутнели, остатки волос встали дыбом.
— Тебе плохо? — спросил Шлейсер.
— Наше положение безнадежно, — прохрипел Фил.
— Безнадежна только смерть.
— Еще немного, и ты заговоришь по-другому.
— Мы должны потребовать проведения инспекции, — неясно представляя о чем идет речь, объявил Шлейсер. — Вызовем экспертов. Пусть разбираются.
— Ты не понимаешь. — Фил скривился и отхлебнул из фляги. — Теперь это место навеки станет проклятым. Тиб вывел штамм, но это оказалось не то, что мы ожидали. Неонекриты оказались совместимыми не только с нордлендской жизнью, но и с земной. Удержать вирус под контролем не удалось.
У Шлейсера потемнело в глазах. То, о чем говорилось раньше, о чем предупреждал Маккрей и о чем он сам боялся подумать, произошло на самом деле. Страшнее поворота нельзя представить. Вот почему у трупов такой жуткий вид! Наверное, развитие болезни сопровождается ужасными муками. И тут он вспомнил о запахе. Да, именно так пахли органические остатки Нордленда после деструктуризации их некритами, причем запах этот сохранялся даже после стерилизации образцов.
