мгновение Карина даже поразилась, сколько за последние дни скопилось барахла в недавно еще пустовавшей хижине. Впрочем, мысль мгновенно испарилась, вытесненная другой.
– Эй! – она ухватила за рукав кубалы женщину, гордо несущую перед собой небольшую связку наполовину высохшей лечебной травы. – Что тут происходит?
Женщина, как и ближайшие аборигены, немедленно склонилась в глубоком поклоне и что-то залопотала на местном наречии, тыкая пальцем то в связку, то куда-то в глубь деревни.
– Новый дом для момбацу сама Карина и сама Цукка! – гордо заявила вынырнувшая из толпы Тамша. – Переезд! Деревня решать – большой шаман должен жить большой дом! Сан Мамай сказать, старейшины соглашаться, все помогать. Хороший дом! – добавила она, для убедительности часто кивая. – Большой!
– Нет, все-таки я убью Панариши… – простонала Карина, хватаясь за голову. – Расчленю с особой жестокостью! Пока еще какая-нибудь идея в голову не пришла!
– Почему? – удивилась Цукка. – А по-моему, весело. Тамша! Жертвы Карине когда приносить станете?
– Жертвы? – переспросила Тамша. – Пойти сказать сан Мамай, он решит.
Она развернулась и почти было нырнула в толпу гомонящих вокруг людей, явно наслаждающихся неожиданным развлечением, но Карина успела поймать ее манипуляторами и словно рыбу из воды выдернуть назад.
– Тамша, Цукка пошутила! – быстро сказала она. – Пошутила, понимаешь? Смешно, но неправда. Ха-ха, понимаешь? Не надо жертв. Ничего не надо! Где сан Мамай?
– Там! – ткнула пальцем ничуть не обескураженная мини-полетом Тамша. – Новый дом шамана устраивать.
– Веди! Цу, – угрожающе повернулась она к подруге, – если еще раз что-нибудь такое ляпнешь, я тебе точно язык ампутирую! В полевых условиях! Со мной общаться через дальнюю связь станешь, а с местными тебе разговаривать вредно. Они же шуток не понимают, не видишь, что ли?
– Ладно-ладно! – замахала руками Цукка. – Уже вижу. Извини.
Новый дом оказался стоящим в самом центре деревни, возле площади, на которой в свое время приземлялся вертолет. Карина не помнила, стоял ли он здесь раньше, но подозревала, что еще утром его здесь даже не намечалось. Дом, габаритами по крайней мере пять на пять саженей, отхватил солидный кусок утоптанной ровной земли и выглядел совсем новым. Даже сейчас на импровизированных стропилах сидели пять или шесть мужчин, заканчивавших подвязывать листья. Здание, которое назвать «хижиной» уже не поворачивался язык, превосходило размерами даже дом господина Шаттаха. Карина не знала, сколько времени требуется на его возведение даже местными скоростными методами строительства, но подозревала, что менее чем за два часа после их возвращения в деревню сделать его решительно невозможно – даже если бы вся деревня стояла на низком старте, ожидая лишь отмашки Панариши. Значит, строить его начали задолго до того, как шаман повел их в храм Тилоса. Значит… значит, он все запланировал заранее! Но откуда он знал, что они с Цуккой смогут разобраться с загадкой кодового замка?
Староста стоял возле двери и с явным удовольствием командовал цепочкой женщин, вносящих в двери дома скарб из старой хижины. Рядом с ним обнаружился Шаттах – торговец, очевидно, вернулся из своей поездки раньше, чем планировал. Заложив большие пальцы рук за пояс, он с интересом слушал, как ему что-то возбужденно втолковывает сын. Изредка он кивал.
– Господин Мамай! – разъяренная Карина резко затормозила перед старостой, сжав кулаки. – Что происходит? Зачем меня… переезжают?
– Сама Карина! – Мамай глубоко поклонился. Шаттах тоже поклонился – хотя и не так глубоко, скорее, в рамках обычной вежливости – и ободряюще улыбнулся. – Ты великий шаман, сама Карина. Ты должна жить в подобающем доме, не в старой гнилой хижине. Мы не успели сделать настоящий хороший дом, прости нас. Ближайшие дни ты станешь жить в новом доме. Мы хотели сделать из него, как ты говоришь, «клинику», но решили, что дом для шамана важнее. Мы построим большой хороший дом через неделю, и тогда ты…
– Да мне не нужен никакой большой дом! – взорвалась Карина. – Вы что, с ума все посходили со своим Панариши? У меня есть дом, мне хватает, спасибо! Тащите все обратно!
– Твой старый дом принадлежал бедной семье, – покачал головой староста. – Он тесный и маленький. Даже траву сушить негде повесить. Неприлично великому шаману в таком жить. Деревню уважать не станут, если она не может шаману дом построить. Даже самый плохой шаман, который ничего не умеет, и то живет в хорошем доме.
Карина зарычала. Ее манипуляторы инстинктивно собрались в конусовидные спирали, словно готовясь к колющему удару, и она с трудом удержалась от того, чтобы от души врезать ими по стене.
– Значит, я великий шаман? – с угрозой спросила она.
– Да. И еще Избранная Дочь, – важно кивнул Мамай. – И ты спасла многих людей от подземного грома. Теперь ты станешь жить хорошо, и никто не сможет тронуть тебя и пальцем. Даже солдаты Дракона.
– Вот как? – еще более угрожающе спросила Карина. – И я могу приказывать вам, что делать?
– Да, сама Карина, – снова кивнул Мамай, хотя в его глазах мелькнула настороженность.
– Замечательно. Тогда я приказываю отменить закон для женщин скрывать голову. Завтра же утром отрезать у всех кубал капюшоны! Понятно?
Что, съели? – мелькнуло у нее в голове. Я вам покажу такую Избранную Дочь, мало не покажется!..
Мамай оторопело посмотрел на нее.
– Но ведь неприлично… – неуверенно начал он.
– Нифига не неприлично! – рявкнула Карина, поражаясь командным ноткам в своем голосе. – Я так хожу! Мне тоже неприлично?
– Ты – великий шаман из-за моря… – пробормотал староста.
– Ну и что? Господин Мамай, или делайте, как я сказала, или я больше не шаман и не Избранная Дочь! Лечитесь сами, как знаете.
Она демонстративно отвернулась, гордо вздернув нос и скрестив руки на груди. Староста растерянно посмотрел сначала на нее, потом на Цукку, потом на Шаттаха. Торговец ухмыльнулся.
– А ведь я предупреждал тебя, Мамай, что ей ваши почести не понравятся, – весело сказал он. – Теперь сам расхлебывай.
– Как прикажет момбацу сама Карина… – пробормотал Мамай. – С утра я… созову старейшин… и мы… обсудим…
Он повернулся и медленно побрел по площади. Карина удивленно взглянула ему вслед.
– Он что, согласился? – спросила она у Шаттаха. – А я думала, что меня сейчас за непристойные предложения из деревни выбросят…
– Кто-то мне только что говорил, что они шуток не понимают! – засмеялась Цукка. – А сама-то! Ты что, еще не поняла? Кара, ты великий шаман, могучий и ужасный. Твоими устами боги глаголют. Да если ты им скажешь, чтобы они пошли и в речке утопились, они так и сделают!
– Ну, насчет речки не уверен, но что кубалы в ближайшие пару дней во всех домах попортят, можно не сомневаться, – в унисон ей усмехнулся
