- Вот это новость! - нахмурилась Юстасия. - Дом исчезает, говоришь? Странно, что мы ничего не замечаем...
- Уверен, что дом исчезает в тех случаях, когда мы спим, причем все четверо одновременно, что, согласитесь, случается не так уж часто, вмешался я.
- Вот как? - протянула Лиза. - Что ж, все может быть...
- Рассказывай теперь свою хитроумную теорию, - подмигнула мне Алиса. Уверена, что моя версия будет признана более удачной. Хотя бы потому, что, в отличие от твоей, она простая и понятная.
- Моя тоже простая и вполне понятная, - сделав сие официальное опровержение, я умолк. Это моя вечная проблема: никогда не знаю, с чего следует начать монолог. Даже когда собираюсь ознакомить восхищенную аудиторию с оптимальным способом приготовления яичницы в домашних условиях - всего лишь!
Гайто Газданов писал о полупрозрачной непроницаемой пленке, словно бы обволакивающей глаза людей, не привыкших мыслить; думаю, он наверняка сравнил бы этот почти невыразимый эффект с некой особенной разновидностью контактных линз, если бы в сорок первом году, когда он писал "Ночные дороги", контактные линзы уже были бы изобретены... Так вот, глаза здешних горожан тоже кажутся мне покрытыми своего рода пленкой, но не тусклой, а, наоборот, слишком яркой. Такие глаза могли бы быть у святых, или джиннов, отпущенных на волю из ламп и бутылок. Порой я думаю, что они вообще ничем не являются, и сияние их глаз - лишь зеркальное отражение моей давней невысказанной мечты о месте, где людей с тусклыми зрачками попросту нет...
Да, пожалуй, начну именно с Газданова, как это ни нелепо в данных обстоятельствах... вот именно, в данных. В обстоятельствах, данных нам не то свыше, не то в ощущениях, не то в долг.
Пес, о котором мы уже почти забыли, вдруг тихо зарычал, исподлобья уставившись на меня.
- Он... она... Макс, эта собака хочет, чтобы ты молчал!
Стаси оказалась неплохим переводчиком, но ее вмешательство не требовалось: я и сам понял, что мне следует держать язык за зубами.
Почему-то.
Наш четвероногий друг окончательно свихнулся. Нарезал круги по комнате, постепенно приближаясь к мертвецу, ритмично подвывая и поскуливая; результат больше походил на варварские напевы какого-нибудь лесного колдуна, чем на обычные собачьи страдания. Мы молча наблюдали за ним, не в силах сдвинуться с места. По моей спине ползла тонкая струйка холодного пота, скользкая и подвижная, как гадюка. Тело обмякло, приготовившись не то хлопнуться в обморок, не то покорно подставить шею под жертвенный нож - как прикажете, мой господин, с любовью и удовольствием!
- Он умер не в срок, - вдруг сипло сказала Юстасия; тонкий указательный палец с полированным полуптичьим когтем устремился в направлении трупа.
- Как можно умереть не в срок?
- Не знаю. Очевидно, он гений.
- Среди удобрений... Ой, это мы в школе так говорили...
Они нервно хихикают.
- Почему ты это сказала, Стаси?
- Откуда я знаю? Само сказалось...
- Он умер не в срок, он умер не в срок, он умер не в срок, - теперь они смакуют эту дурацкую фразу на несколько голосов. Сумасшедший дом!
- Макс, слышишь, ты даже умер не в срок, бестолочь!
- Не говори так. Макс не умер.
- А чей это труп, по-твоему?
- Это не он. Просто двойник. Брат-близнец.
- А что мы знаем о двойниках?
- О двойниках? Ничего.
- Правильно, ничего.
- Мы знаем, что мы ничего не знаем, это же классика! - снова вымученный смех. Будто их кто-то щекочет.
- Надобыус пок оить сянем огум нест рашноипо томус мешнонет нуж новзя тьсе бяврук инуво тибе риаян емо гу, - я внезапно осознал, что не понимаю больше их речь, только слышу голоса, слившийся в единый убаюкивающий гул... Даже не так, не слышу, а вижу. Обнаружилось вдруг, что мир состоит из нескольких слоев: на самой поверхности - тонкий целлофан знакомых голосов, под ним - скользкий шелк солнечного света, еще глубже - непрочный, но целебный марлевый бинт привычного домашнего интерьера, а под ним - толстый войлочный слой небытия, темноты, которую ощущаешь не глазами, а всем телом...
Спина моя наслаждается соприкосновением с упругим ворсом ковра; надо понимать, что уже не стою, а лежу. Рядом мерцают янтарные песьи глаза - не добрые, не злые, не равнодушные даже, - никакие. Где-то вдалеке непропеченными солнечными зайчиками светятся лица: раз, два, три... Нет, не три, а четыре, так-то. Я лежу на ковре, а тот, чье место я занял, стоит в дверном проеме, пытается успокоить моих подружек и выпроводить их из гостиной, потому что нам...
Да, как ни странно, нам следует кое-что обсудить.
Глава 23
Мяцкай
В мифологии тобольских татар <...> дух умершего колдуна, покинувший кладбище и продолжающий жить среди людей.
Когда мы остались одни (пес улегся на пороге, его рыжее тело стало своего рода шлагбаумом между миром живых и миром мертвых), ко мне тут же вернулась полуденная ясность бытия - словно некий невидимый душитель передумал и убрал тяжкую войлочную подушку с моего лица. Впрочем, встать я по-прежнему не мог. Очевидно, одному из нас полагалось сохранять неподвижность - регламент!
Мой двойник подошел поближе, присел на корточки и теперь внимательно меня разглядывал. Никаких признаков смятения на его физиономии я не обнаружил. Он сохранял совершенное, я бы сказал, противоестественное спокойствие.
Поэтому я заговорил первым:
- Что происходит?
- Уже ничего.
- Совсем?
- Совсем. Когда встречаешь себя, мир пропадает. В сущности, он больше не нужен...
- Поэтому и считается, что встреча с двойником - это смерть?
- Поэтому и считается, да.
- А почему нас двое? Откуда ты взялся? Или откуда я взялся? Кто из нас настоящий?
- Хороший вопрос. Хотел бы я это знать... А ты сам что думаешь?
- Ну, честно говоря, у тебя больше шансов оказаться "настоящим": не так давно я был призраком на вилле Вальдефокс. Тебе это о чем-нибудь говорит?
- Черт его знает. "Вальдефокс" - где это? Германщина какая-нибудь?
- Да. Городок называется Шёнефинг. Из Мюнхена на электричке за час можно доехать. Это если останавливаться у каждого телеграфного столба, на машине гораздо быстрее...
- Стоп, вспомнил. Однажды я был там проездом, но никаких призраков не видел... - смеется. - А знаешь, для баварского привидения ты слишком худой. И где, скажи на милость, твои кожаные шорты и тирольская шляпа с пером удода?
- Считай, что оставил преемнику... Почему именно "удода"?!
- Слово хорошее.
- А ты кем был? Что говорит тебе твоя память?
- Память... Она много чего говорит, с нею не соскучишься! Знаешь, я как раз дописал эссе о смерти литературных героев и тут же умер сам. Идиотизм какой-то... Я не был призраком, если тебя это интересует. Нормальный живой человек - насколько накх может быть нормальным...
