— Ну и что же он сейчас ничего не показывает? — недобро поинтересовался Диего.
— Может, сдох? — предположил Гектор.
Артур, прервав начинающие бурлить страсти, опустился на корточки и сунул руку между пальцем и Аркашей.
— Тянется что-то, я чувствую, — сказал он. — Он не врет.
— Конечно, проверим, что там тянется, — пообещал Диего, велев Гектору вывести Аркашу, он подозвал Базлова и многозначительно сказал: — С придурком надо заканчивать.
Артур вмешался в разговор:
— Зачем ты парню сказал про Боно? Это ведь не было необходимо.
— Это не твое дело! — отрезал Диего. — Мы все уладим, и он никому ничего не расскажет.
— Зачем ты назвал ему имя? Мне надоела кровь! — выкрикнул Артур.
Диего притиснул его к стене и сдавил ему шею так, что тот стал задыхаться.
— Заткнись! — прикрикнул он. — Мне плевать, что ты там из себя возомнил, растение! Сколько раз я тебе говорил, не корчь из себя спасителя! Забыл уже как в опущенных ходил? Кто тебя вытащил, тоже забыл? Хочешь, чтобы я тебя Базлову отдал? Ему все равно кого: бабу или тебя!
Артур в ужасе скосил глаза на ухмыляющегося здоровяка.
— Тебе понравится, — пообещал тот. — Я проделаю это ласково.
— Нет! — закричал Артур.
— В таком случае, заткнись!
— Но я чувствую, этого парня нельзя убивать! — быстро затараторил Артур. — На него палец указал. Я пока не знаю, что это значит, но трогать его нельзя. Надо его Большому Пальцу показать.
Диего отшвырнул Артура от себя, брезгливо протер руку платком.
— Ладно, я посмотрю, — сказал он. — Но если ты соврал, чтобы спасти этого мозгляка, я опущу тебя лично.
И в этот момент Артуру показалось, что мертвый глаз Диего подмигнул ему. Вернее, не подмигнул, а на неподвижный зрачок на мгновение наползла перепонка, словно у совы.
— Ну и что удалось обнаружить? — спросил Диего у Аркаши, зазвав из коридора обратно.
Он уже открыл рот, чтобы отрапортовать, да так и замер. Потому что увидел еще одну кассету, что лежала, небрежно брошенная на подоконник. Кассета как кассета. Три икса на обложке: просмотр разрешен только после двадцати одного года. Но фамилия на обложке сбила с него всю профессиональную спесь. Если до этого Аркаша просматривал кассеты с полным равнодушием, то теперь сердце его подпрыгнуло. Как же иначе, если тот же самый король как-то в порыве откровенности заявил, что рай, это Дженифер Лопопес, катающаяся на велосипеде. Сам Аркаша, как всегда не смотрел подобные вещи, но Неяскин рассказывал, что у мулатки самый красивый зад в мировом масштабе. Но так же он говорил, а Аркаша потом уточнил (надо подчеркнуть, из чисто профессиональных интересов), что Джей-Ло никогда не снималась ни в эротических, ни тем более, порнографических фильмах. Сейчас же даже на обложке эта самая Джей развлекалась в совершенно обнаженном виде в окружении трех стервецов, оседлав четвертого, и вид у подонка был страдальческий, словно по нему танк ехал.
Размышляя подобным образом, Аркаша поймал себя на том, что оказывается, оживленно все это объясняет Диего. Взгляд у бандита с все более усиливающимся подозрением буравил ему лицо. Он рыскал глазами то по комнате, то по Аркашиному лицу, периодически спрашивая:
— Что еще?
Аркаша продолжает гнуть дальше. Такая мол, аппаратура, а смотрит одно порно. Извращенец, одним словом. Типичный.
— Ну, это не наказуемо, — говорит Диего.
У Аркаши возникает совершенно неуместное желание сбить с него спесь, и хоть он чувствует, что надо бы попридержать коней, но уже ничего не может с собой сделать: выкладывает и про Джей-Ло, и про Мандрасса, и про пятую серию. Когда Диего слышит все это, лицо его словно каменеет. Аркаша обрывает восторженную речь на полуслове, но занятый собственными мыслями Диего даже не просит его продолжать. В повисшей тишине Аркаше становится неуютно в этом доме. Листунов напоминает об обещании отправить его домой.
— Тут я уже закончил, — говорит он.
— Да, тут ты уже закончил, — задумчиво соглашается Диего.
Они переглядываются с Базловым. У Аркаши полное ощущение, что ему собираются сообщить неприятное известие, но не решаются. Наверное, машина сломалась, горестно думает Аркаша.
— Ты мне обещал! — встревает Артур.
Диего, ни слова ни говоря, дает ему такую тяжелую затрещину, что тот натыкается на стул и садится на него.
— Я тебе ничего не обещал! — раздраженно говорит он. — Как же ты меня достал! — потом он оборачивается к Базлову и говорит. — Ладно, покажем его Большому Пальцу.
— Может, вы меня тут оставите? — неожиданно даже для себя просит Аркаша.
— Не, в доме нельзя, — качает головой Базлов.
— Нельзя, — соглашается Диего. — Проводи друзей в машину.
Аркаша хотел помочь Артуру подняться, но едва они коснулись друг друга, как между ними словно проскользнул колючий разряд, оттолкнув в разные стороны.
— Давно с тобой это? — спросил Артур.
— Что? — не понял Аркаша. — Со мной все в порядке.
— Нет, не в порядке, — покачал Артур головой. — Как и со мной. На нас обоих указал палец, значит в тебе такой же дар, как и во мне, но в тебе он до сих пор никак не проявился. Больше того, я вижу сквозь тебя. В тебе пустота, ты готовый носитель. Мы оба для чего-то предназначены, но для чего предназначен ты? Пустоту в любой момент может заполнить нечто страшное.
Испугавшись его горяченного бреда, Аркаша отстранился.
— Что ты несешь, псих? — выкрикнул он. — Тебе лечиться надо!
Базлов, с интересом наблюдавший за перепалкой, сказал:
— Пожалуй, тебе не стоило его спасать.
— Это не в моих силах, — покачал головой Артур. — Я уже давно не делаю то, что хочу. Мне запрещено.
— Интересно, кто это тебе запретил? Разве у тебя есть еще хозяин кроме Диего? — Базлов упер руки в бока.
— Ты не поймешь.
— Куда уж нам.
— Нельзя мне. Что-то говорит мне, что если я начну использовать свои способности для насилия, произойдет что-то ужасное.
— Что же такого ужасного может произойти?
— Погибнет много людей.
Базлов нарочито внимательно смотрит на него и пафосно вопрошает:
— А тебе никто не говорил, что ты самый настоящий псих?
— Я не такой как все, но это мой крест, и я ничего не могу с собой поделать.
Новенькую в восьмой класс элитарного Первого колледжа привели для представления на уроке географии. Андрей Урманов сразу обратил на нее внимание. От Маши Вересаевой веяло чистотой, словно от незамутненного лесного родника. А откуда таким взяться в их колледже? Всякий в городе знал, что этот колледж насквозь блатной, и обучение идет в обмен на очень большие деньги исключительно в твердой валюте. После Первого отпрыски больших людей со свистом поступали даже в Алгинский медицинский университет. Правда, сами большие люди предпочитали у его выпускников не лечиться.
