Я повернулся. Дег, насупившись, стоял возле мешка. Из открытого иллюминатора вертолета смотрело темное дуло автомата. Рядом с ним торчал тонкий и грозный ствол духового ружья Даалу.
Мы с Дегом направились к вертолету:
— Прощайте, доктор Савиль, — проговорил я, проходя мимо мешка, — мне очень жаль-.
Мы поднялись в кабину. Солдаты не шелохнулись. Куба отложил автомат и, не торопясь, уселся на свое место пилота.
— Конечно, он был дома, Мартин, — сказал Куба, — и конечно, слышал вас. Выходит, вы объявили- да, вы объявили ему войну, так получается?
Я понимал, что это именно так. И попытался улыбнуться:
— Он уже давно объявил ее нам, Куба. Теперь, по крайней мере, он знает, что мы будем защищаться.
Мы решили не возвращаться на площадку, где вертолет приземлился первый раз, а сразу же отправились по нашему маршруту в джунгли, чтобы убраться по де от Марагуа. Тропический вечер уже накрывал лес своей темной, туманной рукой, когда мы опустились на небольшую поляну возле чащи высоких деревьев. Мы находились по крайней мере в тридцати милях от города. Река в этом месте превратилась в цепочку небольших озер. В воздухе стоял въедливый сладковатый запах гнилых листьев.
Мы поужинали, не выходя из вертолета, и, пока задумчиво рассматривал индейскую вазу — странный дар покойного Савиля, — Куба развернул передо мной карту.
— К тому месту, которое вы ищете, Мартин, мы можем добраться завтра к вечеру, — равнодушно произнес он. Своим толстым указательным пальцем он обвел какую-то точку на карте: — Вот, если карге дал ваш шеф, верна, то именно здесь должна находиться Страна Огромных Следов-. — Он помолчал, обдумывая что-то.
Тогда я сказал:
— Пришло время. Куба, открыть вам, что же именно мы ищем.
— Нет нужды в этом, если не хотите
— Впрочем, я ведь уже говорил вам — мы ищем проклятую курицу. Она называется Онакторнис. — Он слушал меня, но, как мне показалось, вполуха. Я продолжал: — Это какое-то чудовище. Куба, гигантская плотоядная птица.
В его глазах я заметил разочарование.
— А! Вы хотите сказать, — неторопливо заговорил он, — что ищете какие-нибудь следы ее, скелет, кости или нечто в этом роде? Словом, материал для исследования?
Я покачал головой:
— Нет, мы ищем живую птицу.
Он, не улыбаясь, смотрел на меня спокойно и отрешенно, как и прежде. Я видел, что все это его совершенно не интересует.
— Живую? — переспросил он. — Значит, вы думаете, что именно эта птица оставила огромные следы?
— Ну, это же вполне возможно, — вмешался Дег. — Само название достаточно красноречиво.
— Ну, разве что так
— Профессор Гростер был ученым, Куба, а не шарлатаном!
— Ну, разумеется! — В голосе Кубы зазвучала та же ирония, прикрытая ленцой. Дег не унимался.
— Страна Огромных Следов! — воскликнул он. — Иначе почему так назвали это место? Тут, на Амазонке, ведь нет слонов!
— Нет, конечно, что и говорить, — согласился Куба, улыбаясь, — но видите ли, Дег, на этой- вонючей Амазонке есть одно место, что зовется Страна Мертвых, Которые Воскресли- Так вот я там бывал, но воскресших мертвых почему-то не встречал, уверяю вас. Даже если, — тут он почему-то понизил голос и потрогал свое лицо, испещренное следами оспы, — даже если иные мертвые и воскресают. — Так или иначе, — заключил он, — это ваша работа, а не моя. Я отвезу вас туда, куда хотите, как договорились.
Больше Куба ничего не сказал и продолжал рассматривать карту, но я чувствовал, что мысли его были где-то очень далеко Бесконечно далеко. Где?
В то время, как нас грызли сомнения, Куба без лишних слов решительно повел вертолет в сторону леса. Под нами расстилалась непроходимая тропическая чаща, похожая на бурлящий океан растительности. Мне приходилось видеть джунгли и с земли, и с реки, но эта сплошная масса деревьев, стоявших плотной непроницаемой стеной, вызывала у меня почти ужас. Я подумал, что никогда не решился бы углубиться сюда, никогда- Стараясь прорваться к животворному солнечному свету, деревья сплетались друг с другом, сжимая соседей в стальных объятиях, и всеми силами тянули вверх свои кроны, отчаянно борясь за свет — верный источник жизни. В этой битве растения заполонили собой все вокруг — и землю, и воду. Войти в джунгли означало исчезнуть. И если бы мы вдруг рухнули вниз, то навсегда остались бы в зеленом куполе, так и не добравшись до земли — он находился слишком высоко над ней. И от этого странного ощущения, что внизу нет почвы, нет привычной тверди, душа наполнялась тревогой. Когда же местами нашим глазам открывалась вдруг какая-то полянка, я чувствовал — да и Дег, очевидно, тоже — острое желание приземлиться туда и облегченно вздохнуть.
Куба, нахмурившись, молчал, а Даалу, съежившись в углу кабины, опустил голову, закрыл глаза и, казалось, слушал какие-то далекие голоса, долетавшие из джунглей. Ощущение, будто мы уже затерялись в этом мрачном мире, стало еще более гнетущим. И когда я попытался вспомнить Нью-Йорк и свой письменный стол в редакции, то не смог этого сделать. Сейчас для меня существовали только джунгли. И еще это гигантское насекомое — вертолет, летевший над тропическим лесом, и вот этот странный, недвижный воздух. Так мы летели в Страну Огромных Следов.
Дег почти автоматически делал снимок за снимком. Я подумал, что мне тоже пора бы приняться за свою работу — за свои заметки, но не получалось. Слишком много мыслей обуревало меня. Онакторнис и… Впрочем, нет, дело было не только в Онакторнисе. Не знаю, почему, мне казалось, будто какой-то голос что-то нашептывает мне, подает какой-то совет. Только голос этот был слишком далеким и невнятным. Как ни прислушивался я, мне так и не удалось понять, что же он говорит.
Вертолет пролетел над каким-то озером с невероятно зеленой водой, и Куба заявил, что мы, можно считать, уже добрались до цели. Я посмотрел карту, нашел на ней это озеро и даже немного заволновался, впрочем, волнение быстро прошло. Куба между тем о чем-то переговорил с Даалу и сообщил, что внизу находится живария — несколько строений на берегу озера.
— Да, вот она! — радостно воскликнул Дег. Мы посмотрели в иллюминатор. На небольшой вырубке ютилась горстка серых хижин. Куба сделал вираж и начал снижаться, а у меня вырвался вздох облегчения. Значит, там, внизу, были люди.
Мы приземлились, подняв тучу пыли. Куба выключил двигатель, и молчание, потревоженное грохотом мотора, вновь воцарилось вокруг. Какое-то время мы оставались в кабине, словно ожидали кого-то. Пыль медленно оседала на землю. Вокруг не видно было ни одной живой души. Я заметил, что Куба хмурится и беззвучно шевелит губами. Даалу внимательно, зорким глазом осматривал местность и тоже так же шевелил губами. Интересно, что он хотел сказать?
