- Ну, это уж ты... того, чересчур хватил, - усомнился Скрибнер. - Они, конечно, народ диковатый, эти миссионеры, но чтоб такое... Нет, не может быть.
- Почему не может? - сказал Сергиенко. - Исторические прецеденты имеются.
- Но все-таки не на космическом уровне развития, - возразил Скрибнер. Через такое многие проходят, но гораздо раньше, на заре, так сказать, истории.
- Они могли сажать тодит далеко от лагеря просто в силу традиции, сказал Тронхэйм. - Зачем сразу предполагать всякие ужасы?
- Саймон, - спросил Сергиенко, - а что в Управлении решили?
- Решили, что нужно уничтожить, - ответил Винклер, рассматривавший в этот момент плотный тонкий лист серого пластика, испещренный какими-то запятыми. - Так что сегодня, как только здесь закончим, автоматы займутся полянками, поляночками... А вам не кажется, милорды, что это письмо? внезапно спросил он.
- Это? - Скрибнер подошел ближе, всмотрелся в запятые. - Отчего же нет? Вполне может быть.
Винклер дал задание автоматам искать аналогичные листы, и через полчаса перед командиром выросла стопка серых квадратов, покрытых мелкими знаками. Их упаковали отдельно.
- Знаете что? - сказал Тронхэйм. - Мне кажется, они не нарочно намусорили. Они отсюда удирали в панике, вот что мне кажется.
- Почему? - удивился Скрибнер.
- Может быть, потому, что заболели? И, кстати, если они отказались воспользоваться услугами местных лекарей, - значит, все-таки разобрались в физиологии, биохимии и так далее, а, Скрибнер? Знали, что местные лекарства им не помогут?
- Может, так, а может, и не так, - пробурчал Скрибнер, - а если они удрали потому, что их собственное детище отказалось им повиноваться? Если тодит стали нападать на них? Тогда как?
- С чего бы?
- Ну, мало ли с чего. Например, здесь другой состав почв, или воды, или еще какие-то факторы вызвали одичание тодит... а миссионеры не сумели справиться с корешками, да и сбежали, а?
- Гадать можно до бесконечности, - сказал Тронхэйм, - но всегда мы останемся при своем ходе мысли, а что думали миссионеры, бросая весь этот хлам впридачу к тодит, все равно не узнаем.
- Есть шанс узнать, - вставил Винклер, - если запятые - это письмо, и если удастся его расшифровать.
- Ну, это не скоро. А сейчас...
- Нет, - категорически сказал Винклер. - Ловить тахи будет следующая экспедиция, для нее в Институте строят полевой стабилизатор времени, а нам запрещено и близко подходить к этим милым зверюшкам.
Скрибнер молча вышел. Ланской посмотрел ему вслед с сочувствием - врачу тоже очень хотелось поймать тахи, но... ничего не поделаешь.
День угасал мягко. Утром предстояло свернуть лагерь, и - домой. Час назад Винклер и Тронхэйм вернулись с острова вождя, так и не добившись прощальной аудиенции. Дек-Торила не желал говорить с чужаками. Из дополнительных сведений, собранных Тронхэймом, следовало, что вождь Дек-Торила правит островами сургоров уже четвертую сотню лет, - а значит, он прекрасно осведомлен о деятельности старого колдуна, и, разумеется, уже знает, что розовые уничтожили тодит... тем самым лишив его, Дек-Торилу, надежды на вечную жизнь. Естественно, вождь не имел ни малейшего желания видеть таких гостей. Тронхэйм размышлял о том, что появление на Талассе растения тодит повлияло на аборигенов, так сказать, не в лучшую сторону. Долгая, возможно, даже вечная жизнь - это неплохо, однако какова цена этой жизни... страшно подумать. Но если на Земле удастся усмирить тодит, то почему бы и не вернуть сургорам растение, несмотря на то, что оно - чужое... Думал Тронхэйм и о круглых тахи. Ничего подобного еще не встречалось во Вселенной, и следующая экспедиция попытается изучить зверьков - разумеется, бескровными методами, - и понять, как мог возникнуть столь необычный живой аппарат. Но главным в размышлениях социолога оставались миссионеры. Что за странная цивилизация, проводящая эксперименты на чужих планетах? Где они могут находится, эти похожие на землян люди, почему они пытаются в незнакомых мирах вводить свои порядки, зачем и как у них вообще могла возникнуть такая дикая идея?
Тронхэйм вышел на пляж. Вдали, над соседним атоллом, раздался низкий протяжный звук, - кто-то дул в большую морскую раковину. Тронхэйм прислушался. Гудение разносилось над океаном, к первой раковине присоединились еще несколько... Ипполит Германович пошел на "Эксор". Через несколько минут вся группа собралась в рубке, и на экранах возникли девять островов коралловой цепи. Сургоры вышли из домов на берег, и старейшины дули в раковины, и вечерний воздух наполнили голоса:
- Плачьте и смейтесь, о люди... Мудрый из мудрейших, колдун Карпацико-тин покинул нас... Самый знающий, самый старый - Карпацико-тин ушел на Острова Вечности, чтобы встретиться с великим предком Корилентио-леком... Смейтесь и плачьте, о люди...
