Времени для еще одного урока рисования не нашлось, но мы постоянно общались при помощи писем и телеграфа. Я рассказал ей про бал, и она с радостью приняла приглашение. Будет ли мне позволено заехать за ней? Нет, она предпочтет сама зайти на Даунинг-стрит. Восемь часов — удобно?
Большую часть второй половины дня я провел, выбирая цветок в петлицу. Джо Чемберлен[26] сделал выращивание орхидей невероятно модным, и нежный фиолетовый цветок, который я выбрал как бутоньерку, самым выгодным образом оттенял мою бледность. Я пока не был готов признать, что все еще живу без слуги, поэтому лично открыл Белле дверь — восхитительное видение в алом, — тут же развернул ее и помог сесть обратно в кэб.
Пока мы ехали, я отметил, насколько она взволнована предстоящим балом. У нее сверкали глаза, а выражение лица, когда он повернулась ко мне, было почти хищным.
— Не буду ли я там совершенно не к месту, мистер Бокс?
Я взял ее руку в перчатке.
— Моя дорогая, вы затмите их всех.
— А мистер Чудоу. Какой он? Говорят, весьма привлекателен.
— Еще бы не говорили. Он вам понравится, я в этом убежден.
Однако, что любопытно, когда мы появились в доме Чудоу, нашего хозяина нигде не было видно. Казалось, вечеринка проходит под руководством леди Констанс Тутт-Хаффеншаффт, подруги Чудоу с богатым опытом в делах подобного сорта.
Леди Констанс — из австрияков, вдова кого-то очень важного в трансатлантическом телеграфе. Необычайно душевная и приятная старушенция, пережившая катастрофу на мосту через Тей,[27] вследствие чего у нее развилась патологическая боязнь паровозов. К всеобщему постоянному замешательству, у нее появилась привычка изображать эти паровозы в самые неподходящие моменты. Похоже, Чудоу, которому всегда было наплевать на условности, взял ее под свое крыло, когда остальное общество стало ее избегать.
Сверкая драгоценностями, леди Констанс, замотанная в тафту, подлетела к нам.
— Ах! Как приятно видеть тебя, Люцифер! — возопила она. — А не знаешь ли, где прячется молодой Чудоу? Его тут нет. Чух! Чух! Я приехала пораньше, да? Чтобы помочь с приготовлениями, но где же мальчик? Я не знаю. Так что — чух! чух! — мне приходится отвечать за все! Но кто это? Что за прелестный цветок?
— Леди Констанс Тутт-Хаффеншаффт, — сказал я. — Мисс Белла Пок.
— Мисс Пок! Я очарована. О-чух-чух-рована.
Белла слегка отступила назад и удивленно моргнула. На лице леди Констанс промелькнула улыбка.
— Вы крайне удачно выбрали себе компанию на сегодняшний вечер, мой дорогой Люцифер, — восторженно прокаркала она.
— Так же, как и я, — сказала Белла, глядя на меня.
Я буквально засиял от удовольствия.
— Понятия не имела, что ты будешь со спутницей, — сообщила леди К., сверкая зубами. — Пок. Необычное имя. Чух! Чух! Вы издалека?
— Сегодня — нет. Но по происхождению я датчанка.
— Надеюсь, вы прибыли в Лондон не на одном из этих жутких паровозов?
Белла покачала головой:
— Нет. На корабле.
— Слава богу! Поезд — игрушка дьявола! Я слышу их даже сейчас! Чух! Чух!
Леди Констанс на мгновение прижала руку ко лбу, затем выдохнула, будто пар рвался наружу из ее больших ноздрей. Еще мгновение — и все вроде бы прошло.
— Простите меня. А теперь идите и налейте себе выпить. Боюсь, мне надо пообщаться с мистером Боксом тет-а-тет.
Я кивнул Белле, и она, удивленно улыбаясь, прошла в бальный зал, где вскоре затерялась среди миазмов шелковых платьев и черных визиток.
— А ты шалун, — сказала леди Констанс, ущипнув меня за руку.
— Я?
— Ты же знаешь, что такое количество одиноких девушек появляется на вечеринках Кристофера лишь из-за того, что ты — один из самых очаровательных лондонских холостяков. Чух! Ты должен быть один.
Она хихикнула, и ее дородное тело заколыхалось.
Я снисходительно погладил старую свиноматку по руке.
— Я все еще весьма свободен, дорогая моя леди Констанс, и к тому же вы знаете, что во всем мире для меня существует всего одна женщина. — И я одарил ее нахальным взглядом, который должен был очаровать ее еще на год.
Она, смущенно хлопая ресницами, легонько ударила меня веером по шелковым лацканам костюма.
— Ах ты льстец! Чух! Чух! Ты знаешь, я купила себе великолепное новое платье. Может быть, я снова тебе попозирую?…
Это была хорошая новость. Я писал ее уже, наверное, десяток раз — за весьма щедрое вознаграждение. На наших сеансах ее железнодорожная мания почему-то исчезала, и леди сидела в восхитительной блаженной тишине.
Глядя на толпу в бальном зале, леди Констанс взяла меня под руку и повела внутрь.
— Но ты сделал отличный выбор, Люцифер. Эта девушка, Пок. Она — как пламя. Так красива!
— Тут я должен с вами согласиться.
— И она тебе действительно нравится, так ведь? Я это сразу заметила, когда увидела вас вдвоем. Я должна узнать все в деталях! Я истосковалась по слухам! Фуф-ф! А теперь мы должны поторопиться и освободить твою мисс Беллу от этих старых козлов, пока ее добродетель… чух!.. не скомпрометирована полностью.
Бальный зал был украшен бумажными фонариками и летними цветами. Лица светских болтунов, размноженные до бесконечности огромным количеством зеркал в позолоте, смотрели на меня, пока я медленно шел к Белле. Что эти вежливые и респектабельные люди знали обо мне? Могли они увидеть, что под моими идеально белыми перчатками ногти, которые не так давно копались в кладбищенской грязи? Могли они предположить хоть на мгновение, что я собираюсь отправиться на выполнение задания, которое, возможно, сохранит весь уклад их жизни? Конечно нет, но какое это имеет значение? В тот момент наслаждение от того, что я веду двойную жизнь, смешанное с легкими муками совести, курсировало в моем организме, как нюхательные соли.
Я снова заметил в толпе Беллу.
Она сидела: великолепный красный шелк и меховая накидка из песца. Уродливый юнец с грязными волосами, свисающими на воротничок, стоял справа от нее и докучал разговорами.
Когда я возник перед ними и щелкнул каблуками, она слегка вздрогнула.
— Белла, — сказал я. Юнец с жирными волосами озадаченно повернулся ко мне. — Простите великодушно, — вымолвил я. — Люцифер Бокс. Я пришел, чтобы спасти свою подругу мисс Пок от ваших докучливых притязаний. Пойдемте, дорогая?
Я предложил ей руку. Она взяла меня под локоть и встала, слегка улыбнувшись и оставив своего кавалера визжать от ярости.
— А вы страшный человек, Люцифер, — сказала она.
