Ральф и Ларри наложили на ногу шину. Глен извлек бутылочку с тем, что называл «мои артритные таблетки», и дал одну Стю. Стю не знал, что это были за артритные таблетки, а Глен отказался объяснять, но боль в ноге превратилась в какой-то далекий зуд. Он ощутил огромный покой, даже какую-то легкость. Ему пришло в голову, что все они живут сейчас во времени, данном из милости, и вовсе даже не потому, что они идут разыскивать Флагга, а прежде всего оттого, что они остались живы после Капитана Скорохода. Так или иначе, он знал, что должно быть сделано… и он проследит, чтобы это было сделано. Ларри как раз закончил говорить. Все тревожно смотрели на него и ждали, что теперь скажет он.
Сказанное им прозвучало достаточно просто:
— Нет.
— Стю, — мягко начал Глен, — ты не понимаешь…
— Я понимаю. И говорю: нет. Никаких возвращений в Грин-Ривер. Никакой веревки. Никакой машины. Это против правил игры.
— Какая там ё…я игра! — выкрикнул Ларри. — Ты подохнешь здесь!
— И вы почти наверняка сдохнете там, в Неваде. А теперь давайте — идите. У вас есть еще четыре часа до темноты. Нечего терять время.
— Мы не оставим тебя, — сказал Ларри.
— Мне очень жаль, но оставите. Я приказываю вам.
— Нет. Теперь я главный. Матушка сказала, если с тобой что-нибудь случится…
— …То вы пойдете дальше.
— Нет. Нет. — Ларри оглянулся на Глена и Ральфа, ища поддержки. Они горестно смотрели на него. Коджак сидел неподалеку, глядя на всех четверых, аккуратно обернув хвост вокруг ног.
— Послушан меня, Ларри, — сказал Стю. — Вся эта прогулка основана на том, что старая дама знала, что говорит. И если ты начнешь сопротивляться этому, ты поставишь все под угрозу.
— Ага, это верно, — сказал Ральф.
— Нет, это не верно, ты, засранец, — яростно выпалил Ларри, передразнивая легкий оклахомский акцент Ральфа. — Это не по Божьей воле Стю свалился тут, и это даже не темный человек подстроил. Это был просто рыхлый грунт, вот и все, просто рыхлый грунт! Я не брошу тебя, Стю. Я покончил с этим — больше я не бросаю людей. Нет.
— Да. Мы оставим его, — тихо произнес Глен.
Не веря своим ушам, Ларри обернулся, словно его предали.
— Я думал, ты его друг!
— Так и есть. Но это не имеет значения.
У Ларри вырвался истерический смешок, и он сделал несколько шагов вниз, вдоль рытвины.
— Ты псих. Ты понимаешь это?
— Нет, я не псих. Мы заключили сделку. Мы стояли у смертного одра Матушки Абагейл и пошли на это. Почти наверняка это означало, что мы все умрем, и мы знали это. Мы понимали, на что идем. И теперь мы выполним условия и доживем до этого.
— Ну конечно, ради Бога, я же этого и хочу. Я имею в виду, что нам не обязательно тащиться в Грин-Ривер; мы можем раздобыть фургон, положить его в кузов и двигаться дальше…
— Мы должны идти пешком, — сказал Ральф и указал на Стю. — Он не может идти.
— Верно. Отлично. Он сломал ногу. Что ты предлагаешь сделать? Пристрелить его как загнанную лошадь?
— Ларри… — начал Стю, но прежде чем он успел продолжить, Глен схватил Ларри за ворот рубахи и притянул к себе.
— Кого ты пытаешься спасти? — Голос его был холодным и жестким. — Стю или себя?
Ларри уставился на него, беззвучно шевеля губами.
— Все очень просто, — сказал Глен. — Мы не можем оставаться… а он не может идти.
— Я отказываюсь принимать такое, — прошептал Ларри. Лицо его стало мертвенно-бледным.
— Это проверка, — вдруг сказал Ральф. — Вот что это такое.
— Может, проверка на здравый рассудок, — выдавил Ларри.
— Голосуем, — подал с земли голос Стю. — Я голосую за то, чтобы вы шли дальше.
— Я тоже, — сказал Ральф. — Мне очень жаль, Стю. Но если Бог будет охранять нас, может, он станет охранять и тебя тоже…
— Я этого не сделаю, — покачал головой Ларри.
— Ты думаешь не о Стю, — сказал Глен. — По-моему, ты пытаешься спасти что-то в себе самом. Но на этот раз правильно будет идти дальше, Ларри. Мы обязаны.
Ларри медленно провел по губам тыльной стороной ладони.
— Давайте заночуем здесь, — сказал он. — Давайте обдумаем все хорошенько.
— Нет, — сказал Стю.
Ральф кивнул. Они переглянулись с Гленом, Глен вытащил из кармана бутылочку со своими «артритными таблетками» и вложил ее в руку Стю.
— Они на основе морфина, — сказал он. — Больше трех-четырех, наверное, смертельная доза. — Он взглянул прямо в глаза Стю. — Ты понимаешь, Восточный Техас?
— Ага. Я понял тебя.
— О чем вы говорите? — закричал Ларри. — Что ты, черт возьми, предлагаешь ему?
— А ты не знаешь? — произнес Ральф с таким явным презрением, которое заставило Ларри на мгновение заткнуться. Потом прошлое промелькнуло перед ним с немыслимой, кошмарной быстротой, как мелькают незнакомые лица, когда крутишься на карусели: колеса, таблетки амфетамина и барбитурата, Рита. Как он переворачивает ее в спальном мешке и видит, что она мертвая и окостеневшая; зеленая блевотина стекает у нее изо рта, словно похмельная жижа после крутой вечеринки.
— Нет! — заорал он и попытался выхватить бутылочку из руки Стю.
Ральф сгреб его. Ларри стал вырываться.
— Отпусти его, — сказал Стю, — я хочу поговорить с ним. — Ральф по-прежнему продолжал держать его, неуверенно глядя на Стю. — Ну давай же, отпусти.
Ральф отпустил его, но остался начеку, чтобы в случае необходимости снова схватить Ларри.
— Подойди ко мне, Ларри, — сказал Стю. — Наклонись поближе.
Ларри подошел и присел рядом со Стю на корточки. Он горестно заглянул Стю в глаза.
— Это неправильно, парень. Когда кто-то падает и ломает себе ногу, нельзя… нельзя просто вот так уйти и дать ему подохнуть. Разве ты не понимаешь? Эй, парень… — Он коснулся ладонью лица Стю. — Пожалуйста. Подумай.
Стю взял руку Ларри и сжал ее.
— Ты думаешь, я сумасшедший? — спросил он.
— Нет! Нет, но…
— А как по-твоему, те, кто в здравом уме, имеют право сами решать за себя, что им делать?
— Ох, парень… — выдавил Ларри и заплакал.
— Ларри, это не твоя вина. Я хочу, чтобы вы шли дальше. Если вырветесь из Вегаса, возвращайтесь этой дорогой. Может, Бог пошлет ворона подкормить меня, ты ведь не знаешь. Однажды я где-то прочел, в какой-то забавной книжице, что человек может семьдесят дней обходиться без пищи, если у него есть вода.
— До той поры здесь настанет зима. Ты замерзнешь насмерть через три дня, даже если не станешь глотать эти таблетки.
— Это не твое дело. Это вообще тебя не касается.
