– Но в строго определенном месте! – заметил Гамильтон. – Кажется, в момент возникновения она прикасалась к выставленному образцу. Это похоже на процесс расщепления. Образец распадается на два экземпляра – одинакового веса и объема.
– Что я говорил тебе, Джек? Брось еще монету!
Карамелька вновь материализовалась и скользнула в нишу. Оба исследователя замерли в молчаливом восхищении.
– Чистая работа! – признал Лоуз. – Прекрасное применение механики чудес.
– Но применение скромное, – подчеркнул Гамильтон. – Конфеты, безалкогольные напитки, сигареты… Ничего серьезного.
– Тут-то мы и проявим себя! – многозначительно заявил Лоуз.
Он стал осторожно вдвигать в зазор между образцами товара тонкую полоску фольги. Полоска, не встретив сопротивления, аккуратно вошла в зазор.
– Отлично! – Лоуз потер руки. – Если я уберу первоначальный образец и заменю его чем-нибудь поосновательней…
Джек снял образец конфеты и поставил на ее место бутылочную пробку. Они привели в действие механизм – и в нишу скатилась точно такая же пробка.
– Что и требовалось доказать! – кивнул Лоуз. – Машина воспроизводит что угодно.
Он достал несколько монеток.
– Давай ближе к делу!
Джек был настроен более фундаментально.
– Послушай, как ты на это посмотришь?.. Известный принцип электроники – регенерация! Часть сигнала с выхода подается опять на вход… Происходит наращивание: чем больше на выходе, тем больше поступает на вход и воспроизводится…
– Жидкость лучше всего, – тут же развил соблазнительную идею Лоуз. – Где бы достать стеклянные трубки?
Не долго думая, Джек принялся срывать со стены часть неоновой рекламы, а Лоуз отправился в бар заказать что-нибудь подходящее. Джек еще возился, сооружая стеклянный трубопровод, когда вернулся Лоуз с крохотной рюмкой янтарной жидкости.
– Бренди, – пояснил Лоуз. – Точнее, настоящий французский коньяк. Лучший, какой у них был.
Гамильтон поставил рюмку на полочку, где прежде находился образчик конфеты. Трубка, освобожденная от неона, шла от точки воспроизводства товара и дальше раздваивалась: один конец возвращался к рюмке, другой выводился в нишу.
– Отношение четыре к одному, – объяснил Гамильтон. – Четыре части идут на выход. Одна часть возвращается к источнику. По идее чистоган должен постоянно возрастать. Предел – бесконечность.
Лоуз ловко заклинил стопор и запустил аппаратец в безостановочном режиме. Вскоре коньяк стал капать из выходной трубки прямо на пол. Лоуз и Гамильтон схватили отставленную заднюю стенку, привинтили ее на положенное место и прилепили замок.
Мирный конфетный ящик тихой струйкой принялся бесперебойно выдавать коньяк высшего качества.
– Ну, вот! – довольно хмыкнул Джек. – Бесплатная выпивка. Прошу в очередь!
Клиенты не заставили долго ждать и бойко потянулись на призыв. Наблюдая за растущей очередью, Лоуз проговорил:
– Мы пользуемся механизмом, но не знаем, каков его принцип. С точки зрения механики все ясно. Но остается главный вопрос – почему?
– Может, принципа-то и нет, – предположил Гамильтон. – Чудеса именно поэтому и считаются чудесами. Когда нет никаких законов, а есть лишь случайный каприз. Просто-напросто что-то случается – то, чего нельзя предугадать.
– Но какое-то правило должно все-таки присутствовать! – возразил Лоуз, указывая на автомат. – Когда опущена монета, появляется товар. До сих пор мы получали конфеты. Изменив правило, мы получаем коньяк, а не морковку, например. Нужно только выяснить, какие элементы необходимы, чтоб видоизменять имеющееся правило.
– Если мы сумеем узнать причину раздвоения предмета, то… – взволнованно проговорил Гамильтон.
– Именно! Процесс идет со страшной силой. Какая-то пакость его раскручивает. В принципе, наплевать, как это делается. Узнать бы только, в чем суть загадочного нечто. Мы ведь не суетимся из-за того, что сера, селитра и древесный уголь образуют порох. Нам вполне хватает сведений, в какой пропорции их надо смешивать…
Они вернулись к бару, с трудом миновав толпу страждущих порции дармового коньяка.
– Выходит, в этом мире тоже есть законы, – заметил Джек. – Как и в том, нашем. Хотя нет, тут я, наверное, погорячился…
Тень скользнула по лицу Билла Лоуза.
– Да, верно… – Его энтузиазм испарился. – Я и забыл!..
– О чем?
– Чудес в нашем собственном мире не бывает. Они существуют только здесь.
– О… – обмяк и Джек. – Действительно…
– Мы напрасно тратим время.
– Если только у нас не возникнет желания остаться.
Лоуз уселся на табурет у стойки и подхватил свой стакан. Нахохлившись, как подраненная ворона, он проворчал:
– Может, так и следует поступить.
– А как же! – добродушно отозвался подваливший Макфиф. – Оставайтесь! Смекалистые парни всегда выходят из игры победителями.
Лоуз украдкой глянул на Гамильтона:
– Ты хотел бы?.. Тебе здесь нравится?
– Нет!
– Мне тоже. Но есть ли выбор? Мы даже не знаем, куда нас занесло. А уж как выбраться отсюда…
– Такое милое местечко! – негодующе вмешалась блондинка. – Я постоянно здесь, и мне нравится!
– Мы говорим не о баре, – бросил ей Гамильтон.
Крепко стиснув стакан, Лоуз озабоченно произнес:
– Рулить отсюда все равно надо. Каким угодно способом.
– Будем искать выход, – нахмурился Джек.
– Ты знаешь, что продается в здешнем супермаркете? – ядовито осведомился Лоуз. – Консервированные Святые Дары!
– Представь, что тебе предложат в хозяйственной лавке, – откликнулся в ответ Гамильтон. – Весы. Чтобы ты взвешивал свою грешную душу.
– Вот глупости-то! – капризно возразила блондинка. – Душа веса не имеет.
– Тогда, – задумчиво продолжил Джек, – ее можно пересылать по почте бесплатно.
– А сколько же душ, – с издевкой подхватил Лоуз, – может войти в один конверт? Новая религиозная проблема! Опять – раскол человечества, фракции, секты, кровь по улицам рекой…
– Десять! – выдвинул предположение Джек.
– Четырнадцать, – возразил Лоуз.
– Еретик! – воскликнул Гамильтон, скорчив жуткую гримасу. – Чудовище, поедающее младенцев!
– А ты – кровопийца, не гнушающийся порченой кровью!
– Проклятое отродье! Пожиратель дерьма!
Лоуз на миг умолк и задумался.
– Знаешь, что тебе покажут по телевизору в воскресенье утром? Не знаешь? И я тебе не скажу. Сам увидишь.
По-прежнему сжимая порожний стакан, он неожиданно соскользнул с табурета, метнулся в сторону и пропал в толпе.
– Эй! – изумленно воскликнул Джек. – Куда это он двинул?
– Он просто псих, – безмятежно сообщила блондинка.
На мгновение Билл Лоуз опять показался. Его чернокожее лицо казалось пепельно-серым, как маска из склепа. Обращаясь к Гамильтону сквозь шум и гам, он крикнул:
