Какова же цель всего этого, если она вообще есть? Эволюция действует слепо: и сначала кажется, что у нее нет никакой цели. И люди, видимо, вообще не могут понять эту цель: они слишком человечны, чтобы понять существование, совсем не похожее на их собственное. Точно так же динозавры не смогли бы воспринять идею человеческого интеллекта, который придет им на смену.
Но ведь этот мир, говорил себе я, часть человеческого разума. Все предметы, все существа, все идеи этого мира или этого измерения являются продуктом человеческого разума. Это место, где человеческие мысли приобрели реальность, где они используются как сырой материал, из которого создается новый мир и новый эволюционный процесс.
— Я могла бы сидеть здесь целый день, — сказала Кэти, — и смотреть на замок. Но, наверное, нужно идти, если мы хотим туда добраться. Вы можете меня нести?
— Однажды в Корее, во время отступления, моего оператора ранило в ногу, и я нес его. Мы слишком отстали, и…
Она засмеялась.
— Он был гораздо тяжелее, — пояснил я, — и не такой красивый. Он был грязен и все время сквернословил. И он не выказывал никакой благодарности…
— Обещаю вам свою благодарность. Это так удивительно.
— Удивительно? С больной ногой и в таком месте…
— Но замок! Никогда не думала, что увижу такой замок.
— Еще одно. Скажу сейчас и больше не буду. Мне жаль, Кэти.
— Жаль? Моей лодыжки?
— Нет, мне жаль, что мы вообще оказались вместе. Я не должен был впутывать вас в это дело. Не нужно было просить вас взять конверт. Не нужно было звонить вам из этого маленького городка — из Вудмена.
Она сморщила лицо:
— Но вам ничего не оставалось делать. К тому времени, как вы позвонили, я уже взяла конверт и прочла записки. Поэтому вы и позвонили.
— Они могли бы и не тронуть вас, а теперь, когда вы оказались на дороге в Вашингтон…
— Хортон, поднимите меня. Пойдемте. Если мы поздно подойдем к замку, нас могут не впустить.
— Хорошо. В замок.
Я встал и наклонился, чтобы поднять ее, но в это время что-то зашуршало и на дорогу вышел медведь. Он шел на задних лапах, на нем были красные шорты в белый горошек, поддерживаемые подтяжкой через плечо. На другом плече он нес дубинку и обаятельно улыбался, глядя на нас.
Кэти прижалась ко мне, но не закричала, хотя имела на это право. Потому что медведь, несмотря на свою улыбку, выглядел весьма зловеще.
За медведем из зарослей вышел волк, у него не было дубинки, и он тоже старался нам улыбаться. Его улыбка была менее обаятельная и более зловещая. За волком шел лис. Все трое выстроились в ряд, улыбались и как будто радовались встрече.
— Мистер Медведь, — сказал я, — мистер Волк и братец Лис, как поживаете?
Я старался говорить непринужденно и весело, но мало преуспел в этом, потому что эти трое мне не понравились. Теперь я жалел, что не захватил биту.
Мистер Медведь слегка поклонился:
— Мы благодарим, что вы нас узнали. Это очень счастливая встреча. Мне кажется, что вы двое здесь недавно.
— Только что прибыли, — ответила Кэти.
— Ну тогда тем более хорошо, что мы встретились, — проговорил мистер Медведь. — Мы ищем напарников для доброго дела.
— Тут неподалеку курятник, — сказал братец Лис деловито, — и мы хотим заглянуть в него.
— Мне очень жаль, — ответил я, — может быть, позже. Мисс Адамс повредила лодыжку, и я должен доставить ее туда, где ей окажут помощь.
— Как неудачно, — вымолвил Медведь, стараясь выглядеть любезным. — Это, должно быть, очень больно. И особенно для миледи, которая так прекрасна.
— А как же курятник? — спросил братец Лис. — Когда придет вечер… Мистер Медведь заревел на него:
— Братец Лис, у тебя нет души. У тебя только вечно пустой желудок. Курятник, видите ли, — сказал он, обращаясь ко мне, — примыкает к замку, и нам троим нечего и думать забраться туда. Какой позор! Ведь куры так растолстели и стали так приятны на вкус. И мы подумали, что если привлечь человека, то мы сможем выработать план, гарантирующий успех. Мы уже обращались ко многим, но все они оказались трусами. Гарольд Тин, Дэгвуд и множество других, все они не помощники. У нас роскошная берлога недалеко отсюда, мы могли бы поговорить там. Есть у нас и удобный соломенный тюфяк для миледи, а кто-нибудь из нас сходит за старой Маг и ее лекарствами.
— Нет, спасибо, — сказала Кэти, — мы идем в замок.
— Вы можете опоздать, — заметил братец Лис. — Они очень щепетильны и запирают двери очень аккуратно.
— Тогда нам нужно торопиться, — сказала Кэти.
Я наклонился, чтобы поднять ее, но мистер Медведь протянул лапу и остановил меня.
— Но ведь вы не откажетесь так просто от мысли о курах? — спросил он. — Вы ведь любите курятину?
— Конечно, — проговорил до сих пор молчащий братец Волк. — Человек, такой же хищник, как и любой из нас.
— Но разборчивый, — добавил братец Лис.
— Разборчивый! — оскорбленно воскликнул мистер Медведь. — Это лучшие из виденных мною кур! Пальчики оближешь! Никто не может пройти мимо равнодушно.
— В другой раз, — предложил я. — Я выслушал ваше предложение с захватывающим интересом, но в данный момент мы вынуждены отказаться.
— В другой раз… — уныло повторил мистер Медведь.
— Да, в другой раз, — повторил я. — Пожалуйста, разыщите меня.
— Когда вы проголодаетесь? — предположил братец Волк.
Я согласился, что это верно, поднял Кэти на руки и пошел. Я был не уверен, что они пропустят нас, но они расступились, и я начал спускаться по тропе.
Кэти вздрогнула.
— Какие ужасные существа, — сказала она. — Стоят и улыбаются нам. Думают, что мы с ними пойдем воровать кур.
Мне хотелось обернуться, чтобы быть уверенным, что они стоят на месте, а не крадутся за нами. Но я не осмелился: они могли подумать, что я их боюсь. Я их действительно боялся, но нельзя было показывать это.
Кэти схватила меня руками за шею и положила голову на плечо. Гораздо приятнее, сказал я себе, нести ее, чем этого невежественного сквернослова-оператора. К тому же она сама была гораздо лучше.
Тропа теперь шла густым лесом, и лишь изредка между деревьями виднелся замок. Солнце опустилось к западному краю горизонта, и глубина леса наполнилась туманными сумерками. Мне показалось, что в тени что-то шевелится.
Тропа раздвоилась. Указатель с двумя стрелками указывал направление к замку и к гостинице. Через несколько ярдов тропа, ведущая к замку, упиралась в массивные железные ворота. По обе стороны от ворот тянулась высокая изгородь из прочной металлической сетки с колючей проволокой наверху. Пестрая полосатая будочка стояла у ворот за изгородью. К ней прислонился человек в латах, небрежно держащий алебарду.
