— Тогда, откуда же эта внутренняя война в иркутском представительстве Зимы?
— Потому что, видите ли, здесь, в Краю Лютов, сложнее…
— Ага! Все эти возможности выбора: одинаково логичные и правильные…
— Так. Видно, что…
— Обязательно.
— Чиновники…
— Скукоживаются.
— Замерзают.
Глисты Лета, гнилостные червяки мира, растопленного между правдой и ложью. Что останется им делать в мире, до последнего залитом тьмечью, навечно замкнутом во Льду? Столько же власти чиновничьей, сколько и логики Котарбиньского.
— Все чиновники в душе своей — оттепельники, — тихо произнесло я-оно.
— Ну, может, и не оттепельники, но вы правы, особой любви к Зиме они не испытывают. — Отставив пустую рюмку, Кужменцев достал табакерку, набрал смеси на длинный ноготь, втянул в мохнатые ноздри, помассировал нос. — И вот тут открывается первая причина замешательства. Министерство Зимы было создано для того, чтобы контролировать Лед, так? Для организации жизни в условиях Зимы. Во главе поставили Петра Раппацкого, столыпинского демократа, которого сейчас считают оттепельником, поскольку он высказался за конституцию. В свою очередь, Сибирхожето было создано для того, чтобы получать выгоду ото Льда, так? Для Победоносцева доход тем больший, чем больше лютов сидит на залежах. И пока ни одна из сторон реального влияния на Лёд не имеет, такие противоречия ни в чем никому не мешают, но я тут поспрашивал у людей в генерал-губернаторской канцелярии, и что выявилось? Учтите, по большей части это только мои домыслы, поскольку, понятное дело, прямо мне никто ничего не сказал, но — именно так оно и замерзло.
…Так вот, где-то в средине июня приходит из Личной Его Императорского Величества Канцелярии письмо губернатору Шульцу-Зимнему с указанием приготовить помещения, людей и средств для обеспечения проведения в Иркутске новой научной работы над лютами; срок — месяц, а в приложении даны подробные инструкции и требования. Шульц предает приказ Географическому Обществу и Императорской Академии, но, понятное дело, ему самому интересно, в чем тут чудо, что сам Император Всероссийский вмешивается в дела какого-то там ученого; здесь инженеров до черта, одних научных заведений еще до ледовой эпохи в нашем городе где-то с полсотни имелось. Шульц пишет своим людям при дворе. Те ему в ответ, что…
— Никола Тесла с арсеналом Лета.
— Так точно. Теперь попытайтесь пойти по соображениям губернатора Шульца: слева у него Министерство Зимы, справа — Сибирхожето, сверху — император, который явно объявил лютам войну. Воспротивиться желаниям Его Величества — нельзя! Так? Так. Но ведь и допустить уничтожения Льда и упадка всей промышленной мощи Сибири — ему ведь тоже нельзя. Я его знаю, это не тот человек, который бы сидел, сложа руки, и глядел, как его золотоносное царство снова превращается в забытый Богом, царем и людьми край ссыльных и переселенцев. Вот он, среди всего прочего, и выдумал такой способ: договориться с лютами.
Кужменцев мощно чихнул, сказал «Слава Богу» и вытер нос.
— А как поговоришь с лютом? Не поговоришь. Но вот у губернатора на столе документ о розыске еретического мартыновского преступника, польского ссыльного, Филиппа Ерославского, Отца Мороза, который — черным по белому изложено — разговаривает с лютами. Отец Мороз? А как его достать?
…Поняли?
Я-оно выпрямилось на стуле.
— Вы знаете генерал-губернатора, Модест Павлович, правда? С того времени, как он сюда прибыл. И знаете, как — каким — он замерз. Скажите: это честный человек?
Старый адвокат приподнял бороду, поглядел из-под тяжелых век.
— Да.
— Вы думаете договориться с ним, пан Бенедикт? — спросил Белицкий. — Потому как, если вы желаете встретиться с ним за спиной у чиновников Зимы, это не будет так…
— Не знаю, меня не это беспокоит.
— А что же?
— Доктор Тесла. Я совершенно забыл о нем. Ведь он уже должен был добраться до Иркутска. С машинами, со всем остальным. Тот секретарь Шембуха упоминал, как Шульц посылал куда-то казаков.
— Для охраны доктора?
— Но ведь из того, что говорит Модест Павлович, ясно видно, что граф Шульц-Зимний — это чистой воды ледняк, то есть, перволедный, даже если не от сердечной убежденности, то по причине политических расчетов. Ведь ничего его так не порадовало, если бы все осталось, как есть — замороженным. Спрашиваю, честный ли он человек, то есть, способен ли он нанять агента-убийцу, чтобы убрать угрозу еще до того, как та прибудет в его город?
Пан Войслав ударил себя в грудь так, что прямо загудело.
— Так этот террорист с бомбой — вы хотите сказать? — он по приказу Шульца поезд взрывал?
— Я гляжу на обстоятельства. У ледняков имелся собственный агент в охране. Но он выдал себя еще до выезда. И сразу же высылают следующего агента. А зачем посылать второго, как не потому, что узнали о компрометации первого? Но вот кто об этом мог знать? У кого имеются такие информаторы в охране? И должен ли был Шульц сам нанимать человека? Ведь ему было достаточно только подсунуть сообщение леднякам. Черт его знает, имел ли этот агент вообще понятие, на кого он работает. Но, и это обязательно отметьте, он атаковал открыто — где? В городе Зима, в границах иркутского генерал-губернаторства. Случайность, возможно, стечение самых различных обстоятельств. Но, благодаря этому, он мог рассчитывать на юрисдикцию своего нанимателя: бросил бы бомбу, убил Теслу, уничтожил машины, после чего спокойно бы сдался и ждал правосудия графа Шульца.
Кужменцев покачал головой.
— Нет, не такой он человек, не такой.
— Ваше слово, Модест Павлович, мароз правильный.
Доказательство по соответствию характеров: Белицкий ручается за Кужменцева, который ручается за Шульца. Месяц назад я-оно лишь рассмеялось бы при одной только мысли. Но сейчас, но здесь — это понимание, обладающее силой математического уравнения: С равняется В, В равняется A, ergo, С равняется А: Не такой он человек.
— …правильно, поскольку Шульц, в силу обстоятельств, защищает ледняцкие принципы, и должен, обязан способствовать Победоносцеву, так? Как никто из директоров Сибирхожето не может быть оттепельником, так и губернатор Края Лютов не может желать того, чтобы Лед растаял. И вот тут, молодой человек, находится замешательства причина вторая. — Кужменцев глубоко вздохнул, подняв на бороде седую волну. Сплетя пальцы на животе, на жилете, он принял позу озабоченного мудреца. — Допустим, через своего отца вы выторговали с лютами какое-то перемирие, какой-то географический трактат: Лёд досюда, и не дальше, столько-то Зимы, столько-то Лета, от этого места Оттепель.
