A-а, черт, надо думать о деле, а не об этом придурке. Прыжок с пяти метров… Пожалуй, лучше обойти стенку, заработать минус на этом. Но тогда средний балл будет паршивый. Ужасно не хочется жертвовать хоть одним очком, да еще в самом начале. Каждое очко для него — на вес золота. Если пропустить стенку, в резерве ничего не останется…
— Ты и вправду собираешься справиться со всем этим? — спросил Костолиц, оглядываясь. — Набрать больше пятидесяти процентов?
— Нет.
Костолиц тупо посмотрел на него.
— Тогда какого хрена тебе здесь надо?
— А мне и не надо набирать пятьдесят процентов. Так, что-нибудь более или менее приличное…
Брови Костолица полезли вверх.
— Интересно, чью задницу тебе приходится лизать за такой блат? Может, самого Грегора Форбарры?
В его голосе звучали зависть и подозрительность. Майлз стиснул челюсти. Только не надо вспоминать про родителей…
— Ну а все-таки: как это ты собираешься поступить с такими оценками? — настойчиво допытывался Костолиц. — Глаза его сузились, а ноздри раздувались: не иначе как уловил запах привилегий.
Будь политиком, приказал себе Майлз. Это должно быть у тебя в крови, как и страсть к военному делу.
— Я подал прошение, — терпеливо объяснил он, — чтобы мне вывели средний балл, а не рассматривали все предметы по отдельности. Надеюсь, отметки за письменные компенсируют завал на физподготовке.
— Да ведь тебе придется набрать там почти сто процентов!
— Вот именно, — отрезал Майлз.
— Косиган, Костолиц, — выкликнул их имена другой старшина, в парадной форме.
Они пошли к старту.
— Мне из-за тебя придется туго, — недовольно заметил Костолиц.
— Почему? Ты к этому не имеешь никакого отношения. Это мои проблемы, — спокойно отозвался Майлз.
— Мы бежим в паре, чтобы задавать друг другу темп. А подстраиваться к тебе — невелика радость…
— А ты не слишком за мной гонись, — промурлыкал Майлз.
Костолиц нахмурился.
Их поставили на черту. Майлз глянул через плац, туда, где стояла группа людей — несколько военных, у которых поступали родственники, и челядь графских сынков, присутствовавших здесь сегодня. Он различил пару суровых слуг в ливреях Форпатрилов; должно быть, его кузен Айвен где-то недалеко.
А вон и Ботари, высокий и тощий, как лезвие ножа. На нем серебристо-коричневая ливрея Форкосиганов.
Майлз приподнял подбородок, незаметно приветствуя отставного сержанта. Ботари уловил его жест на расстоянии ста метров; до этого он стоял по команде «вольно», а тут вытянул руки по швам.
Пара офицеров-экзаменаторов, старшина и двое инспекторов, судивших на дистанции, сошлись в отдалении и о чем-то заспорили. Майлз заметан, как они жестикулируют и поглядывают на него. Спор быстро закончился, инспектора вернулись по местам, и один из офицеров дал старт следующей паре ребят. Старшина подошел к Майлзу и его напарнику; вид у него сейчас был уже не столь самоуверенный. Майлз изобразил на лице внимание и готовность.
— Косиган, — произнес старшина старательно-равнодушным тоном. — Тебе придется снять накладки с ноги. Во время экзаменов какие-либо искусственные вспомогательные средства не разрешаются.
Майлзу мгновенно пришла в голову целая дюжина контрдоводов, но он сдержался. Старшина был в некотором смысле его командиром, а Майлз знал, что сегодня оцениваются не только физические способности поступающих, но и кое-что еще, поважнее.
— Слушаюсь, сэр. Разрешите передать их моему слуге? — Во взгляде, который он бросил на старшину, была скрытая угроза: попробуй не разреши, я их суну тебе, и будешь таскаться с ними целый день…
— О, разумеется, сэр. — Это «сэр» вырвалось невольно; конечно, старшина знал кто он такой. По губам Майлза скользнула еле заметная усмешка и тут же исчезла. Он махнул Ботари, и телохранитель подбежал к нему.
— Разговаривать с домашними запрещено, — предупредил старшина.
— Слушаюсь, сэр, — отозвался Майлз, сел на землю и отстегнул ненавистный аппарат. Ну и хорошо; на целый килограмм меньше тащить на себе. Он кинул стержни Ботари — тот поймал их на лету. Потом Майлз неловким движением поднялся на ноги. Ботари не подал ему руки, чтобы помочь, — и правильно сделал.
Сейчас, видя их рядом, Майлз понял, что все познается в сравнении. Старшина оказался не таким уж высоким, довольно молодым и, в общем, вполне безобидным типом. Ботари был выше, старше и намного уродливее. Его действительно можно было испугаться. Но, конечно, Ботари уже носил погоны, когда этот парень еще пешком под стол ходил.
Узкая нижняя челюсть, хищно изогнутый нос, близко посаженные глаза непонятного цвета… Майлз глянул на слугу с любовной гордостью. Потом он смерил взглядом полосу препятствий, покосился на Ботари. Тот взглянул туда же, сжал губы, поправил накладки под мышкой и слегка качнул головой. Майлз в ответ чуть дернул уголком рта. Ботари вздохнул и трусцой отправился туда, где ждали остальные.
Значит, старина Ботари советует быть осторожнее. Ну что ж, это его работа: он должен следить, чтобы Майлз был цел и невредим. А карьера Майлза его не касается. Нет, ты несправедлив, тут же упрекнул себя юноша. Когда шла подготовка к этой сумасшедшей неделе, не было человека полезнее Ботари. Он тренировал Майлза долгими часами, выжимая из него все, на что способно его тело, выказывая неослабное рвение. Мой первый подчиненный, подумал Майлз. Моя личная армия.
Костолиц, вытаращив глаза, смотрел вслед Ботари. Похоже, он наконец-то узнал родовые цвета Форкосиганов.
— Ах, вот ты кто, — проговорил он со смесью зависти и почтительности. — Теперь ясно, почему тебе разрешили сдавать экзамены…
Майлз только напряженно улыбнулся, услыхав новое оскорбление. Он попытался придумать ответ поуничижительнее, но их уже вызывали на старт.
Как видно, творческая мысль Костолица продолжала работать, потому как он язвительно добавил:
— Так значит, вот почему лорд-регент не стал добиваться трона!
— На старт! — между тем крикнул инспектор. — Внимание! Марш!
Разумеется, Костолиц сразу же вырвался далеко вперед. Беги, беги, безмозглый ублюдок. Если догоню, я тебя тут же и пришибу, — бесился Майлз, чувствуя себя хромой коровой на скачках чистокровных лошадей.
Эта стена, эта чертова стена… Костолиц уже пыхтел где-то посередине, когда Майлз коснулся каменной кладки. Ну, по крайней мере сейчас он покажет этому мужлану, как лазать. Он взлетел вверх, словно крохотные опоры для пальцев рук и ног были широкими ступенями. Мышцы работали как бешеные, подстегиваемые яростью. Оказавшись на гребне раньше Костолица, Майлз глянул вниз — и остановился, неуверенно присев между штырями.
