– Рассказывай, что к чему, – говорю я.
Он бросает на меня нетерпеливый, даже раздраженный взгляд:
– И ты тоже?
– Ты о чем?
– Как и другие. На других стройках. Шимп может просто выдать все данные, но они все время хотели говорить.
Черт, его линк все еще активен. Он
подключен.Я выдавливаю улыбку:
– Просто культурная традиция, наверное. Мы о многом говорим, это нам помогает… снова воссоединиться. После таких длительных отключений.
– Но это же так медленно, – жалуется Дикс.
Он не знает. Почему он не знает?
– У нас еще половина светового года, – напоминаю я. – Мы куда-то торопимся?
Уголок его рта дергается.
– Фоны вылетели по графику. – После его команды в Баке возникает сгусток фиолетовых искорок, они в пяти триллионах километров перед нами. – По большей части все еще сосут пыль, но им повезло: нашли пару больших астероидов, и перерабатывающие установки рано запустились. Первые компоненты уже выделены. Но потом шимп заметил эти флуктуации солнечного излучения, в основном в инфракрасной области, но на границе видимого спектра. – Картинка в Баке мигает: пошла ускоренная запись изображения звезды.
И точно, она мигает.
– По-моему, интервалы между вспышками не случайные.
Дикс чуть наклонил голову, не совсем кивнув.
– Выведи динамику во времени. – Я так и не смогла избавиться от привычки слегка повышать голос, обращаясь к шимпу. Искин послушно (вот что самое смешное) убрал космический ландшафт и заменил его на
– Повторяющаяся последовательность, – сообщил Дикс. – Яркость самих вспышек не меняется, но интервалы между ними возрастают в логарифмической зависимости, с циклом в 92,6 секунды. Каждый цикл начинается при 13,2 километра в секунду и со временем деградирует.
– А нет ли вероятности, что это природное явление? Маленькая черная дыра, болтающаяся возле центра звезды… или что-то в этом роде?
Дикс как-то нелепо тряхнул головой, изобразив отрицание:
– Но сигнал слишком прост, чтобы содержать много информации. На реальный диалог не похоже. Скорее… на крик.
Отчасти он прав. Много информации там быть не может, но ее достаточно. Например: мы умные. Мы достаточно могучие, чтобы управлять яркостью целой чертовой звезды.
Возможно, здесь все же не очень удачное место для строительства.
Я поджимаю губы.
– Звезда подает нам сигнал. Ты это хотел сказать.
– Может быть. Подает сигнал кому-то. Но он слишком простой для «розеттского» сигнала. Это не сжатый архив, он не может сам себя распаковать. Это не последовательность чисел Бонферрони или Фибоначчи, не число пи. И даже не таблица умножения. Не за что зацепиться.
Но все же это разумный сигнал.
– Нужно больше информации, – говорит Дикс, проявив себя повелителем ослепительно очевидного.
– Фоны, – киваю я.
– Э-э… при чем тут они?
– Мы расположим их в виде массива. Используем много плохих глаз для имитации одного хорошего. Это быстрее, чем запустить туда обсерваторию на большой скорости или изготовить ее на месте.
Его глаза расширяются. На мгновение он выглядит почти напуганным, непонятно почему. Но этот момент проходит, и он снова делает нелепое движение головой:
– Это отвлечет слишком много ресурсов от строительства, так ведь?
– Отвлечет, – соглашается шимп.
Мне хочется фыркнуть, но я сдерживаюсь:
– Если тебя настолько заботит соответствие контрольным точкам нашей стройки, шимп, то оцени потенциальную угрозу, создаваемую неизвестным разумом, достаточно могущественным, чтобы контролировать энергетическую отдачу целой звезды.
– Не могу, – признает он. – У меня недостаточно информации.
– У тебя вообще нет информации. О чем-то таком, что может при желании остановить всю нашу миссию. Так что, может быть, тебе следовало бы что-то разузнать.
– Хорошо. Фоны перепрограммированы.
Подтверждение высвечивается на переборке – сложная последовательность танцевальных инструкций, которую «Эри» только что выстрелил в пустоту. Через шесть месяцев сотни фонов – самовоспроизводящихся роботов – станцуют вальс и выстроятся в импровизированную наблюдательную решетку. Еще через четыре месяца у нас может появиться для обсуждения нечто более веское, чем вакуум.
Дикс смотрит на меня так, словно я только что произнесла магическое заклинание.
– Шимп может управлять кораблем, – говорю я ему, – но он до омерзения тупой. Иногда нужно просто сказать ему, что делать.
Он выглядит слегка обиженным, но под обидой безошибочно угадывается удивление. Он этого не знает. Он
не знает.Кто, черт побери, растил его все это время? И чья это проблема? Не моя.
– Разбуди меня через десять месяцев, – говорю я.
* * * Он словно никуда не уходил. Я снова прихожу на мостик, а он уже там, смотрит на тактический дисплей. DHF428 заполняет Бак – разбухший красный глаз, который превращает лицо моего сына в маску дьявола.
Он бросает на меня краткий взгляд. Глаза расширены, пальцы подергиваются, словно через них пропускают ток.
– Фоны ее не видят.
Я еще не совсем отошла после сна.
– Не видят что?
– Последовательность! – голос у него на грани паники. Он покачивается вперед-назад, перемещает вес с ноги на ногу.
– Покажи.
Дисплей разделяется пополам. Теперь передо мной светятся два клонированных красных карлика, размером с оба моих кулака каждый. Слева он такой, каким его видит «Эри»: DHF428 по-прежнему мигает, как он это делал (предположительно) все последние десять месяцев. Справа – композитное изображение, переданное составным глазом: интерферометрическая решетка, построенная из множества точно расположенных фонов, все их рудиментарные глаза теперь распределены слоями и совместно выдают картинку, близкую к высокому разрешению. С обеих сторон контраст усилен так, чтобы бесконечное подмигивание красного карлика стало видно невооруженному человеческому глазу.
Но только подмигивание видно лишь в левой части дисплея. Справа звезда светится ровно, как свечка.
– Шимп, возможно ли, что чувствительности решетки недостаточно, чтобы увидеть эти флуктуации?
– Нет.
– Хм-м… – Я стараюсь представить какую-нибудь причину, из-за которой шимп мог солгать.
– Какая-то бессмыслица, – жалуется сын.
