Еще в зеленом городке, задолго до старта "Каравеллы", о Тоборе ходили легенды. Его имя - Тобор Первый - было, наверно, популярнее самой известной звезды стерео. С универсальным роботом пришлось в свое время немало повозиться биоинженерам Зеленого. Чего стоит, например, тот случай, ставший с тех пор хрестоматийным в роботехнике, когда Тобор едва не провалил заключительные испытания! Фильм об этом легендарном событии был в стереотеке "Каравеллы", и люди время от времени обращались к нему, как обращаются к томику любимых стихов, которые и так помнишь наизусть. Тобор, правда, смотреть этот фильм не любил.
Много после того драматического эпизода пришлось повозиться ученым Зеленого городка, чтобы устранить у Тобора явление, аналогичное усталости, добиться того, чтобы его клетки, выращенные в камерах синтеза, в Башне безмолвия, работали бесперебойно, на манер отлично отлаженного механизма.
Ясно, что для Тобора, продолжал размышлять Либун, медленно спускаясь к озеру, свалить дерево, даже такое крепкое, как старый дуб, не составляло никакого труда. Но почему таким идеально гладким получился срез? А главное - именно ли Тобор виновник?
ВСТРЕЧА
Иные звонкие наречья,
Природа, вольный твой язык
Приемлет сердце человечье
И понимает напрямик.
Во всем, от края и до края,
Окрасив сумрачные дни,
Та безыскусственность святая,
Что только гению сродни.
Либун не спеша шел прибрежной полосой, наблюдая за стайками серебристой плотвы. Мелкие рыбки резвились, привлеченные теплыми солнечными лучами. Либун упер руки в колени и стал присматриваться повнимательнее. Там, поодаль, где песчаное дно начинало резко понижаться, он заметил какое-то вздутие вроде пологого бугра. Тысячу раз он тут купался, но бугра что-то не замечал.
Больше всего, однако, кока поразило то, что плотва, резвящаяся в воде, избегала подплывать к этому вздутию на дне, словно оно таило для рыбок неведомую опасность.
Либун вытащил из кармана пестрый шарик биосвязи. Оставалось сжать его в кулаке, назвать соответствующий шифр и вызвать аварийный отсек. Но кок медлил. И так он пользуется на корабле репутацией человека чрезмерно осторожного и мнительного. А может, это небольшое вздутие на дне - просто груда песка, намытая волнами. Что же касается поведения плотвы, то это, возможно, просто плод его разгоряченного воображения. Мало ли что может привидеться! Да и вообще поведение рыбешки ни о чем, в сущности, не говорит.
Либун представил себе желчное лицо начальника аварийного отсека, с недоверчивой ухмылкой выслушивающего неубедительный рассказ кока о прихотливом поведении стаек плотвы, и решительно спрятал шарик биосвязи в карман. Известно ведь, что биосвязью по корабельной инструкции можно пользоваться только в экстренных случаях, о чем в данном случае речи нет.
Вот варварски загубленное дерево - дело другое! Тут, как говорится, факт налицо, и от этого не отвертеться. Пусть виновник отвечает!
Почти бегом кок добрался до выхода из отсека. Люк за ним закрылся с глухим вздохом.
Дойдя до ленты транспортера, поджарый Либун легко прыгнул на нее и покачнулся, едва удержав равновесие.
Коридорные отсеки, по которым пролегал путь Либуна, в этот час были пустынны. Коку вдруг представилось, что весь экипаж погиб, вымер, исчез, и он единственный из людей, который остался в живых на весь большой, словно город, корабль...
Для всех корабельный кок был желчный, не без определенной дозы ехидцы человек. Но едва ли кто-нибудь на "Каравелле" догадывался, что ехидца кока не более чем мимикрия, защитная броня, под которой скрыта чувствительная и чуточку сентиментальная душа. Либун даже стихи писал, о чем не ведал никто, если не считать Тобора.
Нужно сказать, что кока и Тобора связывали прочные узы взаимной симпатии. Конечно, Тобора на корабле любили все без исключения, если можно говорить о любви человека к огромному искусственному белковому созданию, машине, наделенной разумом и недюжинной силой. А впрочем, почему бы и не говорить в данном случае о любви? Говорим же мы о любви человека к родному дому, городу, стране... Наконец, ведь может же человек любить свой гоночный мотоцикл, аэросани, самолет?
Когда коку до обсерватории оставался пяток шагов, из-за угла коридорного отсека вынырнул Тобор. Он перемещался легко, как на учебном полигоне Зеленого городка.
- Тобор! - крикнул Либун, и эхо гулко прокатилось по коридорному отсеку и замерло в дальних закоулках.
Черная молния отделилась от пола и метнулась к коку, мягко опустившись на пружинящие щупальца в нескольких сантиметрах от неподвижной человеческой фигуры. Либуну даже показалось, что под огромной массой Тобора дрогнул нейтритовый пол, но это, конечно, было игрой воображения.
- Доброе утро, Феликс, - сказал Тобор.
Длинная фигура. Тобора в ожидании распласталась на светящемся полу. Либун оглядел ее так, будто видел впервые.
- Почему ты не на Синем озере? - спросил Тобор, первым нарушая затянувшуюся паузу.
- Беда случилась, Тоб, - сказал кок.
Робот неуловимо быстрым движением приподнялся на передних щупальцах, сразу же став выше собеседника на добрых полтора метра.
- Беда? - повторил он.
- Неприятность, скажем так, - поправился Либун, глядя снизу вверх в поблескивающие блюдца - фотоэлементы насторожившегося Тобора. Что-то скрывается там, в гибком и сложном счетно-решающем устройстве робота, которое совершенствовалось с каждым годом полета? Какие мысли зреют в нем? Определи попробуй!
- Почему ты так смотришь на меня, Феликс? - спросил медленно Тобор.
- Как - так?
- Необычно.
- Скажи, Тобор, ты был в оранжерейном отсеке? - негромко произнес Либун.
- Я бываю там регулярно. Как и в прочих отсеках "Каравеллы", - сказал Тобор.
- Когда ты был там в последний раз?
- Вчера.
- И не заметил чего-либо необычного?
- Заметил.
Либун оживился.
- Что это было?
- Поваленное дерево.
- Расскажи подробней.
- Дерево, надо полагать, повалила осенняя буря. Я наткнулся на него случайно. Поднимался вдоль русла ручья. - Тобор говорил короткими, рублеными фразами, отделяя одну от другой малыми, еле уловимыми паузами.
- Что ты сделал с деревом?
- Убрал.
- Как же ты убрал его?
- Ствол перегородил ручей, - продолжал Тобор. - Вода разлилась, образовалась запруда. Я ликвидировал непорядок: разделил ствол на куски и сбросил их в аннигилятор.
- Так-так... Дерево ты лазером резал?
- К чему лазером? Это ведь не сталь и не алмаз, а обычная древесина. Я просто щупальцами разломал ствол на части.
- И ты сообщил об этом?
- Сообщил.
- Когда?
- Вчера же, - сказал Тобор. - И заодно посоветовал климатологам немного поумерить мощность грозовой установки. Бури, которые валят на корабле большие деревья, - это уж слишком.
