Я потрясенно молчала.
- Ну чего ты стоишь? - воззрился на меня Иван своими пронзительно-синими глазами и достал из хлебницы свежеиспеченные пампушки, от которых по кухне сразу же волной пошел вкусный чесночный дух. - Иди переодевайся к обеду и мой руки. Я сам накрою на стол.
Вы когда-нибудь пробовали настоящий украинский борщ с пампушками?
Такой борщ умела готовить моя покойная бабушка, и я уже основательно успела позабыть его божественный вкус.
Вопросы, как обиженные пчелы, роились в моей бедной головушке, но я решила сначала насытиться, раз уж представилась такая возможность.
- Кофе? - предложил он, когда с борщом было покончено. - Или желаете второе блюдо? Можно, скажем, подогреть отбивные. Я там заметил в холодильнике...
- Благодарю покорно.
- Тогда кофе.
Все ясно, соображала я, наблюдая, как Иван открывает несуществовавший у меня еще сегодня большой пакет кофе "Арабика", щедро насыпает его в джезву, добавляет сахар, заливает кипятком и ставит джезву на малый огонь. Все ясно, он - гипнотизер, и все это происходит только в моем воображении. Но зачем? С какой, извините, целью? Завладеть моей душой и телом?
Но он достаточно интересен сам по себе, чтобы не испытывать недостатка в женщинах... Вот именно. Тобой этот недостаток и восполняется сейчас. Нет, постой... Я ведь сама к нему обратилась, а он просто сидел на скамейке летним погожим днем. Сидел себе, значит, на скамейке. Отдыхал. И тут подхожу я. Молодая длинноногая натуральная блондинка. Он (что совершенно естественно) теряет голову и, полностью отдавая себе отчет в том, насколько малы его шансы обратить на себя мое благосклонное внимание, прибегает к запрещенному приему. То бишь гипнозу. Бред.
И тут в дверь настойчиво позвонили.
Я сразу определила, что это приперся мой бывший муж и что он почти наверняка в изрядном подпитии. Черт, этого только мне не хватало!
- Открою? - полувопросительно глянул на меня Иван.
- Нет уж, - решительно поднялась я из-за стола. - Сиди.
Ну, точно. Муж. Да еще в агрессивной стадии опьянения.
- Чего тебе надо?
- Дай полтинник!
- Нет у меня денег.
- Тогда чего-нибудь выпить.
- Выпивки тоже нет. Иди откуда пришел.
- А-а! У нас гости! - это он заметил мужские сандалии в прихожей.
- Представь себе...
- А ну-ка...
Надо сказать, что мой бывший при росте метр девяносто и соответствующем весе обладал недюжинной силой, так что мои пятьдесят четыре килограмма он просто отодвинул рукой к стене и вломился на кухню.
Я бросилась вперед, готовая повиснуть на его медвежьих плечах, но бывший супружник, уставившись на спокойно пьющего кофе Ивана, вдруг как-то сник, пробормотал нечто вроде извинения, пятясь, покинул квартиру и загрохотал вниз по лестнице.
- Что ты ему сказал? - поинтересовалась я, наблюдая в окно за быстро удаляющейся по улице фигурой бывшего мужа.
- Ничего, - пожал он плечами. - Странный какой-то тип... Кто это?
- Когда-то был мужем.
- А!
- Что значит "а"?
- Да нет, ничего. Деликатный, наверное, человек. Увидел, что место занято, ну и решил без шума удалиться.
- Деликатный он, как же, - горько усмехнулась я. - Нет, если ты не фокусник, то, значит, гипнотизер. Только вот не пойму, что тебе нужно от бедной девушки.
- Доброй и красивой, - добавил он. - Я же тебе сказал: мне негде жить на теперешний момент, а ты мне понравилась.
- Все так просто?
- А зачем усложнять? - Он отнес чашки в раковину и принялся мыть посуду. - Понимаешь, я не люблю гостиниц.
- И все-таки, кто ты? - спросила я его спину.
Он обернулся, держа в руках только что вымытую тарелку. Капли воды медленно падали на линолеум.
- Ты уверена, что тебе очень хочется это знать? - тихо спросил он, и я почему-то испугалась.
Вечерний ветерок путался в легкой занавеске, пытаясь пробраться в комнату сквозь открытую дверь балкона. Мы сидели в креслах возле журнального столика и пили превосходное "Амонтильядо" двадцатилетней выдержки.
- Прямо из подвалов испанского короля, - сказал Иван, разглядывая вино на свет. - Красиво, а?
- Да уж, - вздохнула я. - Слушай, ты не мог бы сотворить какой-нибудь "Данхилл"? А то "Кент" все-таки не мои сигареты.
- Изволь, - он протянул мне пачку "Данхилла".
- Ловко. А что еще ты можешь, кроме сотворения материальных ценностей, так сказать?
- Еще... - Он задумчиво почесал пальцем лоб, подбородок. - Ну-ка, встань.
Я подчинилась.
- А теперь иди ко мне на ручки.
- Это еще зачем?
- Увидишь.
Он подхватил меня на руки, и я крепко обняла его за шею.
- Теперь закрой глаза.
"Сейчас он меня поцелует", - подумала я, подглядывая сквозь ресницы.
Как будто кто-то выключил и опять включил солнце.
Я ощутила под босыми ногами прохладную шероховатую поверхность и распахнула глаза. Мы находились на крыше невероятного по высоте здания. Огромное небо голубым куполом изгибалось над сверкающим на солнце тысячами стеклянных граней городом внизу. Какой-то толстяк в костюме-тройке шарахнулся от нас в сторону.
- Что за ч-черт... - пробормотал он по-английски.
- Нью-Йорк, - сказал Иван и подвел меня за руку к остеклению. - Мы на крыше Эмпайр-стейт-билдинг. Нравится?
- Да, - вымолвила я потрясенно. - Что да, то да... Это что же, настоящий Нью-Йорк?
- А тебе бы хотелось игрушечный?
- Пятая авеню... - завороженно прошептала я, - Бродвей, Сентрал-парк...
- Вон, вон и вон, - показал он пальцем.
- Гудзон, Бруклинский мост... Чудеса!
Стоящие поодаль немногочисленные нью-йоркцы и гости города с интересом разглядывали наши босые ноги. Мне пришла в голову идея. Если все это гипноз, то не может же он в самом деле...
- Поехали вниз, - решительно сказала я. - Погуляем по городу.
Мы спустились в скоростном лифте и вышли под жаркое полуденное солнце.
- Дай мне двадцать пять центов, - потребовала я.
- Зачем тебе? - он протянул мне монету.
- Раз уж случилась такая оказия, хочу проведать подругу. Она в Нью-Йорке живет. Телефон я помню. Тысячу лет ее не видела. То-то обрадуется!
- И что ты ей скажешь?
- Скажу, что заработала случайно кучу денег и решила прошвырнуться по Америке. Купила путевку. Ты мой спутник и, возможно, даже жених. Как?
- Мне подходит.
- Только вот босиком как-то... И денег у нас нет.
Иван сделал рукой неопределенный жест, и на асфальте перед нами возникли мои босоножки и его стоптанные сандалии. Другой рукой он вытащил из кармана джинсов новенькую стодолларовую купюру.
- Пока хватит?
- А миллион долларов можешь? - искренне поинтересовалась я, обувая босоножки.
- Да хоть миллиард, - пожал он плечами. - Только зачем?
- Действительно, - хмыкнула я, входя в ближайшую телефонную будку. Зачем нам миллион долларов - солить их, что ли? Тем более миллиард...
