На четвертый день после ухода тамперов в дверь комнаты Шадова постучались.
– Войдите, – сказал он, откладывая в сторону книгу.
В комнату вошел Варт.
– Я не помешал?
– Нет. Присаживайся, – ответил Шадов, не испытывая при этом абсолютно никакого желания разговаривать о чем бы то ни было.
Анджей взял стул и сел на него верхом.
– Больше всего тебе хочется сейчас выставить меня за дверь, правильно? – произнес он, глядя собеседнику в глаза.
Шадов отвел взгляд в сторону.
– Можешь не отвечать, – сказал Варт. – Я знаю, что угадал.
– Почему ты так думаешь?
– Потому что в последнее время сам испытываю то же самое, когда стучатся в мою комнату.
– И о чем это говорит?
Анджей пожал плечами.
– Ты веришь тому, что рассказал Шагабан о ветре с побережья? – спросил он.
– Не знаю. У меня нет оснований не верить ему. Прежде он никогда не обманывал. Если он рассказывал легенду, то всегда предупреждал, что это всего лишь легенда, и за достоверность рассказанного он не ручается.
– Сегодня я испытал на себе тест Мак-Алистера на подавленную агрессивность. Агрессивность, направленная вовне, возросла у меня до 19 баллов, при том, что нормальный ее уровень не должен превышать десяти. С таким показателем, как сейчас, меня бы просто не допустили до участия в продолжительной внеземной экспедиции.
– Я весьма поверхностно знаком с тестом Мак-Алистера.
– Говоря простыми словами, при уровне до 10 баллов я стерплю, если ты невзначай, словами или действием, заденешь меня, попытаюсь обратить все в шутку. При уровне от 10 до 20 баллов – отвечу какой-нибудь грубостью. А если уровень моей агрессивности будет превышать 20, то я просто запущу в тебя тем, что окажется под рукой. Если подобное происходит только со мной одним, это не слишком страшно – окружающие смогут подавить мою агрессивность. Но если уровень агрессивности возрос у всех, то от малейшей искры может произойти взрыв. – Варт секунду помолчал, глядя на испачканный чем-то зеленым носок своего ботинка. – Ты не хотел бы пройти тест Мак-Алистера?
– Для этого имеются основания? – недовольно спросил Шадов.
– Последнее время мне не нравится психологический климат нашего коллектива. Если мои опасения подтвердятся, я, как врач, должен буду принять меры.
– Какие же?
– Ну, хотя бы накормить всех транквилизаторами, – усмехнулся Варт.
– Хорошо, я не против.
В медицинском отсеке Варт надел на мизинец левой руки Шадова кольцевой электрод и запер его в небольшой, тускло освещенной кабинке.
Шадов сел в кресло, положил руку на контрольную кнопку на подлокотнике и постарался успокоиться и расслабиться. Тест Мак-Алистера заключался в том, что в ответ на различные виды раздражающего воздействия испытуемый должен быстро нажимать на тугую, с трудом поддающуюся кнопку. Состояние его оценивалось, исходя из того, как долго он ее после этого не отпускал.
Через минуту Шадов ощутил легкое покалывание в том месте, где был закреплен электрод, и надавил на кнопку. В течение десяти минут перед его глазами то вспыхивали разноцветные огни, то что-то свистело в ухо, то снова укалывал электрод, то вздрагивало кресло под ним. Все это чередовалось в нарастающем, лавинообразном темпе. Под конец Сергей уже почти не отпускал кнопку, держа ее вдавленной в подлокотник.
– Все, закончили, – сказал, открыв дверцу кабинки, Варт. – Можешь снимать электрод и выходить.
– Ну и как я себя проявил? – шутливо поинтересовался Шадов.
– Чуть лучше, чем я, – совершенно серьезно ответил Варт. – У тебя 17 баллов.
– Ты тестировал кого-нибудь еще?
– Нет, но теперь в этом нет необходимости. Если в небольшом, замкнутом коллективе уровень направленной вовне агрессивности хотя бы у двоих превышает 15 баллов, то и у остальных он не ниже.
– Получается, что Шагабан прав?
– Я бы не стал утверждать это так уж категорично. Мы уже почти полгода находимся вместе и, наверное, успели друг другу порядком надоесть. Но, как цивилизованные люди, мы стараемся сдерживать свои эмоции. Иногда это может вести к росту внутренней агрессивности, выливающейся в недовольство собой, своей работой. Это может показаться странным, но психика человека гораздо проще и легче адаптирует к агрессивности, направленной вовне. Рассказ Шагабана мог оказаться тем провоцирующим фактором, который частично освободил от контроля агрессивность, направленную прежде исключительно на себя самого. У нас появилось подсознательное оправдание: во всем виноват не я, а ветер Оро.
– Выходит, скоро мы все, если и не передеремся, то уж точно переругаемся?
– Совсем не обязательно. Я думаю, что отмеченный рост агрессивности скорее всего не постоянная тенденция, а временное явление. Если не произойдет срыва, то вскоре все вернется к норме.
Срыв случился в тот же вечер.
Джу Тонг, как всегда, провозился со своими образцами и опоздал к ужину. Он появился в столовой, когда все уже заканчивали еду. Сев на свое место, он развалился на стуле и нетерпеливо постучал ладонью по столу. Чемош, дежуривший по кухне, бросил на него неприязненный взгляд.
– Пришел бы еще позже, и кормить бы тебя было некому, – недовольно буркнул он, ставя перед Тонгом тарелку с макаронами и мясом, политыми соевым соусом.
– Опять ты приготовил эту бурду, – скорчил гримасу Тонг.
Он пару раз ковырнул макароны вилкой и с отвращением оттолкнул от себя еду.
Схватив полную тарелку, Чемош швырнул ее в приемник для грязной посуды.
– В мое дежурство можешь больше вообще не появляться в столовой!
– Успокойтесь, господа! – нервно хлопнул ладонью по столу Зегель.
Тонг обвел всех присутствующих мутным взглядом, презрительно хмыкнул и поднялся из-за стола. Он прошел на кухню и вернулся, держа по консервной банке в руке. Открыв их, он принялся за еду.
– Ты решил перейти на консервную диету, Джу? – поинтересовался Шадов.
– Я люблю консервы, – с набитым ртом, не прекращая жевать, ответил Тонг.
– Я думаю, вам стоит извиниться друг перед другом, – неуверенно произнес Зегель и посмотрел сначала на Чемоша, потом на Тонга, ожидая, кто из них первым произнесет слова примирения.
– Я не чувствую себя виноватым, – сказал Чемош, демонстративно глядя в сторону.
Тонг же, ничего не говоря, уткнулся носом в консервную банку, продолжая пережевывать ее содержимое.
Зегель хотел было что-то сказать, но, передумав, кашлянул в кулак, поднялся и вышел.
Глядя на то, как Тонг, чавкая, жует рыбу в томате и, дергая подбородком, сглатывает, Шадов почувствовал острое желание вырвать банку у него из рук и вывалить ее содержимое ему на голову. Оторвав взгляд от Тонга, он посмотрел на Варта. Тот нервно постукивал вилкой по краю пустой тарелки.
