— А вы когда–нибудь видели похожие бумаги? Мне кажется, что это написано не в Эмбере, а в каком–то другом месте.
Начальница выпрямилась. По ее лицу пробежала тень недоумения.
— Нет никакого другого места, кроме Эмбера. — Она положила руки на плечи Лине. — Ты, деточка, слишком много воли даешь воображению. Может быть, ты устала, Лина? Тебя что–то тревожит? Я могла бы перевести тебя на некоторое время на сокращенный рабочий день.
— Нет, — сказала Лина. — Я в порядке. Честно, я в порядке. Но я не знаю, что делать с этим… — Она указала на бумагу.
— Выкинь это из головы, — сказала бригадир Флири. — Не думай об этом. Выброси эти обрывки. Ты все принимаешь слишком близко к сердцу. Знаю–знаю, мы все немного нервничаем. Что говорить, поводов для беспокойства и впрямь немало. Но давай не позволим выбить себя из колеи.
Бригадир Флири пристально смотрела на Лину.
— Помощь уже близко, — сказала она, понизив голос.
— Помощь?
— Нас скоро спасут.
— Кто спасет?
Начальница приблизила губы к уху Лины и спросила почти шепотом, словно речь шла о чем–то секретном:
— Кто построил наш город, деточка?
— Создатели, — недоумевая, ответила Лина.
— Так точно. И создатели скоро придут снова и укажут нам путь к спасению.
— Придут снова?
— И очень скоро, — шепнула Флири.
— Откуда вы знаете?
Бригадир вытянулась по стойке «смирно» и прижала ладонь к левой стороне груди.
— Это звучит здесь, в моем сердце, — произнесла она торжественно. — И я видела это во сне. Мы все это постоянно видим во сне, все Верные.
Так вот во что они верят, подумала Лина. И бригадир, оказывается, одна из них. Удивительно, как она уверенно говорит, хотя всего лишь видела что–то там во сне. Но может быть, она видела это так же отчетливо, как Лина видит свой сияющий город? Она просто хочет, чтобы все это было правдой.
Лицо бригадира Флири пылало вдохновением.
— Я знаю, что тебе нужно, деточка, — ты должна прийти на одно из наших собраний. Это укрепит твой дух. Мы там поем и…
— Ой, — сказала Лина. — Спасибо вам большое, но я не уверена… Может, как–нибудь потом… — Она изо всех сил старалась быть вежливой, но точно знала, что никуда не пойдет. Она не собиралась стоять в ожидании явления создателей. У нее были более важные дела.
Начальница ласково потрепала ее по плечу.
— Мы никого не заставляем насильно, деточка, — сказала она. — Если надумаешь, дай мне знать. Но вот тебе мой совет: выкинь–ка ты из головы эту свою головоломку. Лучше ложись и вздремни немного. Отлично успокаивает душу.
Ее тощее лицо просто источало доброту.
— Завтра у тебя выходной, — добавила она, вскинула руку в прощальном жесте и стала спускаться по лестнице.
Так у Лины неожиданно образовался свободный день, и она использовала его, чтобы отправиться на склады и навестить Лиззи Биско. Лиззи отлично соображает — может быть, у нее возникнут какие–нибудь свежие идеи.
К дверям складов тянулись длинные беспорядочные очереди: владельцы магазинов пытались получить для своих лавок хоть какой–нибудь товар. Они нервничали, толкались и раздраженно огрызались друг на друга. Лина тоже пристроилась в хвост одной из очередей, и скоро ей стало страшно: люди находились в каком–то исступлении, и все до одного были полны решимости получить хоть что–то, пока запасы на складах не иссякли совсем.
Когда она подошла ближе к стойке, за которой работали складские клерки, она услышала, что снова и снова повторяется примерно один и тот же диалог.
— Прошу прощения, — говорил усталый клерк лавочнику, который пытался заказать десять упаковок швейных игл, дюжину стаканов и двадцать коробок электрических лампочек, — у нас осталось слишком мало этих наименований. Иголок могу выдать только одну упаковку.
А иногда клерк коротко бросал:
— Сожалею. Этот товар закончился.
— Совсем?
— Совсем.
Лина знала, что дела не всегда были так плохи. Когда город Эмбер только построили, склады просто ломились от вещей. Там было все, что душа пожелает, и в таком количестве, что припасы, казалось, не кончатся никогда. Бабушка рассказывала Лине, что во времена ее молодости школьников водили на экскурсию по складам — это было частью учебной программы. Дети спускались на лифте в длинный извилистый туннель. По обе стороны туннеля было множество дверей, а за ними — другие туннели. Экскурсовод вел группу по коридорам, открывая одну дверь за другой.
— В этом помещении, — объяснял он, — хранится консервированная пища. А сейчас перед нами хранилище школьно–письменных принадлежностей. В следующем зале — кухонная утварь, а за той дверью — плотницкие инструменты. — И у каждой двери дети сбивались в кучку и вставали на цыпочки, чтобы лучше видеть.
— В каждом хранилище было что–то новенькое, — вспоминала бабушка. — Ящики с зубной пастой. Бутылки с маслом для жарки. Брикеты мыла. Лекарства. Одни только коробки с витаминными таблетками занимали двадцать больших залов, можешь себе представить? И огромное помещение, доверху набитое фруктовыми консервами. Там были даже ананасы, я их вкус до сих пор помню.
— Что такое ананасы? — спросила Лина.
— О, они были такие желтые и сладкие. — Бабушка мечтательно зажмурилась. — Я пробовала их целых четыре раза, прежде чем они совсем закончились.
Но эти экскурсии прекратились задолго до рождения Лины. Вероятно, сегодня прогулка по складам мало кому могла доставить удовольствие: полупустые полки, покрытые пылью… А в некоторых хранилищах, по слухам, и вовсе не осталось товара…
В былые времена школьник, заглянув в зал, где высились горы банок сухого молока, громоздились ящики с бинтами, носками, блокнотами или — самое главное — сотнями тысяч электрических лампочек, преисполнялся гордости за то, что его город неимоверно богат. Но если устроить такую экскурсию сегодня, дети, скорее всего, просто перепугались бы.
Размышляя об этих грустных вещах, Лина терпеливо ждала, когда придет ее очередь подойти к стойке, за которой работала Лиззи. Добравшись наконец до подруги, она оперлась на прилавок и прошептала:
— Можем встретиться после работы? Я подожду тебя у выхода.
Лиззи с готовностью кивнула. В четыре часа Лиззи появилась в дверях складов. Лина кинулась к подруге:
— Слушай, давай зайдем ко мне на минуту. Я хочу кое–что показать тебе.
— Конечно, — ответила Лиззи, и подружки отправились к Лине.
Лиззи тараторила без умолку:
— Ох, у меня так рука болит, просто кошмар. Пишу целый день, не переставая, а нам говорят экономить бумагу и писать самыми махонькими буковками, а теперь у меня жуткая судорога в запястье и в пальцах. А люди! Ох, какие они грубые! Сегодня вообще был ужас. Я говорю одному парню: «Не могу я вам выдать пятнадцать банок кукурузы, вам полагается только три». А он мне: «Слушай, кончай мне голову морочить, я только вчера этих банок паршивых целую кучу видел в магазине на Потт–стрит». А я ему: «Ну так, наверное, поэтому у нас их так мало и осталось», а он:
