— Ууй, — вскрикнула Вера, и отскочила от меня в сторону.
— Ой, — поправил я её на русский манер, и порезал очищенную рыбину на кусочки.
Я хотел обыкновенную жаренную рыбу, с дымком, но больному нужен бульон. Пришлось варить. Заодно, решил отварить в ухе и хкрумы, на пробу. За сим отправил Надю, ворошить кучу корней. Не забыв предупредить жестами, чтобы не вздумала, их есть в моё отсутствие. Распинаться по поводу гигиены не стал, всё равно не поймёт. Я просто повысил голос, и этого было достаточно. Мужчины и так были для неё непререкаемыми авторитетами. Таковы традиции каменного века.
Уха получилась… Тьфу, какая гадость… ваша отварная рыба.
— Кто насыпал в кастрюлю сахар?
Это не уха, это варенье из рыбы.
Мало того, что сахара и так мало, так его ещё переводят не по назначению. Я посмотрел на девушек, и чуть не выпал в осадок. Зря я раздал им ложки, они ими пользоваться не умеют.
Девушки вылавливали куски рыбы и хкрумы из мисок руками, а бульон пили через край. И уха им нравилась.
Как же попал сахар в суп? Нет, девчонки здесь не причём, они в дом не входили. И уж тем более не знают, где я храню свою заначку. Я выловил ложкой варёный хкрум, и отправил его в рот. Вот оно. Попался который кусался. Варённый хкрум, был, почему то слаще чем не варёный. Где-то я слышал, что если бы не какие-то вещества находящиеся в чесноке, он был бы слаще сахарной свеклы, потому как состоит почти из одного сахара. Похоже, что эти хкрумы с чесноком родственники, за одной лишь разницей, что при варке, вещество, которое угнетало сладкий вкус, приказало долго жить.
'Эврика!' — воскликнул когда-то Архимед, вытирая тряпкой залитый пол.
Вот так и я подпрыгнул с тем же самым воплем.
— Сахар! У меня будет много сахара! Ура, товарищи!
От неожиданности девушки выронили миски но, не сильно смущаясь, стали подбирать с травы упавшие куски, и запихивать их в рот. Тьфу, дикари!
После завтрака отправил Веру кормить больного, показав для этого, как пользоваться ложкой.
А мы с Надей пошли приучаться к труду. Лопат у меня на всех хватит, а работы много. Долго барышня не могла понять, что от неё требуется, но когда я, у неё на глазах, выкопал хкрум, она начала бить стахановские рекорды.
Вдвоём, мы вспахали землю быстро, даже больше чем я планировал. Уж, очень увлеклась Надя поиском сладкого.
Картошку я сажал не целыми клубнями как собирался раньше, а глазками, что б урожай был больше. Посадили мы и морковку со свеклой, которые к тому времени успешно созрели и дали семена. Даже половину найденных хкрумов посадили обратно, на пробы. Я настоял. Оказалось, что растут они редко, как грибы в лесу. С двух вскопанных совместно соток, наковыряли всего четырнадцать штук, а мне так хочется получить с него хороший урожай, что аж слюни потекли.
Оставалось, заняться подсолнечником и огурцами с перцем.
А хлебное поле, у меня получилось отменно. Правда, те семена, что не взошли в самом начале так и не проклюнулись, а те, что остались, тянулись вверх, наливаясь соком. Значит скоро, я снова буду вдыхать хлебный запах!
* * *
А утром я объявил выходной. Правда, за рыбой пришлось всё равно тащиться, но это так, зарядка для хвоста. А вот то, что пришлось месить непролазную грязь, изрядно попортило мне нервы.
Выпустив рыбу в корыто, я приготовился к следующей баталии, на этот раз, с дикой составляющей моего нового коллектива.
В бане воняло. Три немытых тела, не только, пропитали тухлым запахом толстые брёвна, ещё изгваздали, всё до чего могли дотянуться. А мне так хочется помыться после тяжёлых трудовых будней.
Разложив дома на диване мамины вещи, я отобрал их низ них два халата, штаны домашние, кофточки, свитера, и некомплектные куртки от разных спортивных костюмов. Это, я решил подарить дамам, после хорошей помывки, и наконец, показать им свой дом. Сюда я их не пускаю, хоть и просятся уже второй день. Нечего, здесь грязь разводить. У меня и так руки до уборки не доходят. Вот научу пользоваться веником и тряпкой, тогда завсегда пожалуйста, а пока… все в баню.
Перетащив в баню пару стульев, и приготовленную одежду я сурово посмотрел на притихших подруг.
— Ну, что барышни, вы готовы испытать новые ощущения? — я зашёл в предбанник, и бросил на пол около топки стопку дров. Девушки, в нерешительности попятились от меня, а Немо опять сделал круглые глаза. Он так каждый раз делает, когда меня видит.
— Да, чего уж, — я стал их успокаивать, между делом растапливая печь. — Сидите, я вас быстренько поджарю.
Трио дикарей моих слов, естественно не поняли.
Когда из парной в предбанник стал попадать жар, мои подопечные начали заметно нервничать. Но я на это не обращал внимания, и всё подкладывал и подкладывал в топку дрова.
В баке начала булькать вода, а серебристый ртутный столбик подполз к семидесятиградусной отметке. Для меня это мало, а вот для дикарей, которые никогда не были в бане, это может быть и слишком много.
Приготовив ремень, для убедительности, я разделся до плавок, оттащив Верку в сторону, стал снимать с неё намотанное тряпьё и остатки шкур. С ними она не расставалась. Хорошо, что такое понятие как стыд им ещё неведомо, поэтому она не особо сопротивлялась, когда я её раздевал, даже иногда хихикала от щекотки.
Как ни странно, но, ни в шкурах, ни на даме, никаких таких насекомых, типа — вшей, я не нашёл. Даже дождевые черви в этой грязи не прижились.
И как теперь такими грязными руками браться за дверную ручку? Тьфу!
Одна готова. В предбанник её, там сейчас тепло, не замёрзнет. Надьку раздел ещё быстрее. Тряпок на ней почти не было, одни шкурки.
Вторая готова. Присоединил её к первой.
А что делать с Немо? В парилку его нельзя. Но помыть надо. Сегодня я хотел переселить всех в дом, и освободить баню. И мне удобнее будет присматривать за больным, и безопаснее… для них. О саблезубых волках, и о том кто оставил такие шрамы на груди парня, я не забываю.
Ладно, его потом горячей водой отмоем. Девок запрягу. Только присматривать надо, а то Верка его до дыр затрёт. Знаю я её. И Надька, та ещё стахановка.
А девки стоят, и хихикают.
— Что смешного? — я свёл брови. — Никогда голого мужика не видели? А ну марш в парилку… Обе!
Я открыл дверь, из которой вывалился клуб пара и, схватив Верку за руку, затолкал её внутрь.
Бум!
Это вылетающая из парилки Верка, впечаталась в заталкиваемую туда Надьку. Если бы я не подпирал упирающуюся девушку сзади, так и вылетели бы обе на улицу.
Фиг вам! Я человек настырный, и от меня не сбежишь. Пришлось пустить вход ремень.
Немо, всё это время наблюдающий за этим балаганом, и не правильно понявший, что происходит, начал вставать с лавки.
