А девки стоят, и хихикают.
— Что смешного? — я свёл брови. — Никогда голого мужика не видели? А ну марш в парилку… Обе!
Я открыл дверь, из которой вывалился клуб пара и, схватив Верку за руку, затолкал её внутрь.
Бум!
Это вылетающая из парилки Верка, впечаталась в заталкиваемую туда Надьку. Если бы я не подпирал упирающуюся девушку сзади, так и вылетели бы обе на улицу.
Фиг вам! Я человек настырный, и от меня не сбежишь. Пришлось пустить вход ремень.
Немо, всё это время наблюдающий за этим балаганом, и не правильно понявший, что происходит, начал вставать с лавки.
— А ты куда собрался? Тебе ещё рано.
— Курды-мурды, — прорычал он.
— Мурды-курды, — парировал я, и уложил его обратно. Немо удивлёно посмотрел на меня и, скорчив рожу, отвернулся к стенке.
А дамы, толпились около двери, и лезть на полки не собирались.
Я показал пальцем наверх.
— Вперёд барышни.
Не понимают.
А так?
Я закрыл дверь на щеколду, чтобы не сбежали и, забравшись на полку, схватил подруг за волосы и затащил наверх. Некогда мне с ними цацкаться. Их много, а я один.
Боже… Меня чуть не вырвало. Знал бы, что при нагревании никогда немытых тел, от них начнёт смердеть с удвоенной силой, я бы их сначала в реке с песочком почистил. Но что сделано, то сделано. Была мысль, метнуться до машины, баллончик с ароматизатором захватить, но не решился. Потом всю кодлу не соберу.
Сидим, потеем. Барышни воют, и воняют.
Б…! Карачун полный. Мне после них баню не отмыть. Проще новую построить.
Чёрные, вонючие потоки пота стали заливать полку, а потом и пол.
— Для первого раза хватит. Все вниз.
Я слез первым.
Усадив их на нижнюю полку, навёл в тазике тёплой воды, и обдал ею сидящую ближе ко мне Надьку. Хорошо. Куском хозяйственного мыла, попробовал намылить голову. Щаз! Разбежался. Не мылиться ни хрена.
— Ничего, вотрём помаленьку.
Надька начала сопротивляться и шипеть, а Верка вцепилась мне в руку и пыталась оттащить от подруги. Так, где тут мой ремень?
Порядок восстановил быстро.
Голову Надьке я мылил, раз пять, прежде чем волосы начали хорошо мылиться. Заодно и лицо отмыл.
— Следующая.
С Веркой были те же самые проблемы, что и с Надькой, разве что не сопротивлялась. Запомнила ощущения ремня на своей тощей заднице.
Отмыв Верке голову, я покрутил её со всех сторон, и решил, что это хорошо.
— Отдохнули? Теперь марш наверх. Или вы думаете, что уже чистые? Хрен там. Вам до стерильного состояния как до Луны раком, — вещал я, загоняя их пинками на полку.
Хорошо, что они маленькие. Парилка вообще-то рассчитана на двоих, но мы и втроём умещаемся.
— А теперь парку-с, — и я плеснул из ковшика горячую воду на каменку. Не много, для сугрева только.
Дамы слетели вниз, и попытались забиться под полки. Дёргаться на выход мимо меня они не рискнули.
— Э, нет, так дело не пойдёт.
Где ремнём, где пинком, а где, по обычаю — за волосы, я затащил их наверх.
Визгу было много, но дело сделано.
Жаль веников нет…
Пододвинув к себе, уже начавшую светлеть Верку, я начал хлопать по ней ладонями, выколачивая из неё грязь как из коврика. Фи, ну и грязи же на ней.
Через минуту, спустил её вниз, и занялся Надькой.
Три часа, попеременно, то вниз, то вверх, я гонял дам по парной. Три часа, то одну то другую, драил мочалкой. Перевёл на них брусок хозяйственного мыла, брусок пахучего, и полбутылки шампуня. Разорение.
В конце, я сделал то, чего от меня не ожидали. Облил их холодной водой.
Потом выковыривал с верхней полки, где они отогревались. Дуры!
Спустил вниз. Построил на первый-второй. Повертел, покрутил… Замечательно. Вот теперь они действительно похожи на человеков. Даже румянец на смуглой коже проступил.
Смуглые красавицы, с длинными, закрывающими соски, волосами иссиня-чёрного цвета. Лица европеоидные, без широких скул, но глаза слегка раскосые, миндалевидные. Причём кончики глаза, что ближе к виску, приподняты вверх. Видел я такие у нас, эффектное зрелище. Зрачки тёмно-карие, белки синевато-белые. А вот уши, в отличие от Немо, не лопоухие. Нормальные ушки.
Красавицы, хоть сейчас в модельное агентство пристраивай, отбою не будет. Только худые очень. Ничего, откормлю, дайте срок.
Вот этих красоток, я и вывел в предбанник.
Верка, от большого ума, бросилась Немо на шею, еле удержал, не хватало, чтобы все мои труды насмарку пошли.
Рассадив барышень на стульях, я взял в руки ножницы. Парикмахер из меня никудышный, а когда работаешь одной рукой, а другой размахиваешь перед носом подстригаемой ремнём, совсем плохо получается. Ничего, управился. Подстриг, причесал… Увидел.
Девчонки это! Не женщины, и даже не девушки. Лет по двенадцать — тринадцать, не больше. А я уж губы раскатал. Тьфу!
Но так даже лучше. Молодые легче обучаются, мозги ещё не зашорены ненужной информацией.
Интересно, а сколько Немо лет?
А Немо разглядывал подруг с непередаваемым восхищением и… вожделением. Ах, же ж, паскудник. Похоже, у них здесь возрастных ограничений нет, и для него возраст девушек вполне нормальный. Но пока они со мной, будет так, как я скажу.
Надю я отправил в дом. Наконец она попадёт туда, куда так стремилась. Посадил её в маленькой комнате, дал в руки кубик-рубика, показал, что надо с ним делать, и пошёл обратно. Мыть Немо.
Мыть охальника, пришлось на пару с Верой, всё ж повисла она у него на шее. За, что и словила по ней же. Пока я там ходил, их подругу устраивал, эти голубки уже спелись, и этот джентльмен распустил… точнее, запустил свои немытые руки, куда не надо.
Выздоровел, значит?
Запихнул я эту парочку в парилку. Сдохнет сердешный, не жалко. А не сдохнет, уму разуму научится. Правда, на верхнюю полку я его не затаскивал. Пожалел обалдуя. А вот Верку… Ей досталось. Кроме мыла и шампуня. Ещё и стирать научилась. Это я ей для общего развития в голову вложил. Ремнём.
Так что воспитательный процесс не дремлет. И у меня есть надежда… Не та, что в доме, а просто — надежда, что смогу создать здесь нормальное человеческое общество.
Я начинаю окружать себя себе подобными, в целях защиты и комфорта.
Всё как всегда.
* * *
С банно-прачечного дня прошла неделя. Всё это время лили дожди. Дошло до того, что я начал серьёзно задумываться об изготовлении болотоступов, иначе до реки не пройти, не проехать. Поэтому, всю неделю, сидели дома, не считая походов за рыбой.
— Алес. Вера идти.
— Куда ты собралась?
— Вера идти. Хкрум на.
Опять двадцать пять, за хкрумами собралась.
