Было бы хорошо. Я представляю, как наставляю на него револьвер. Здравствуйте, господин Канцлер. Вот, зашел попрощаться.
Детские мечты. Ну и ладно.
Ян смотрит на меня. Белесые страдающие брови. На редкость некрасивое у него лицо все-таки.
– Что с вами, Ян?
– Я н-не знал про к-каторгу.
– Ничего.
Я человек, прыгнувший со скалы.
И, кажется, уже начинаю наслаждаться падением…
Останавливаю официанта: где у вас телефон?
Снимаю трубку. Называю телефонистке номер. Гудок. Еще гудок. Ну!
– Алло?
– Яда, – говорю я, впервые называя ее коротким именем и на «ты». – Яда, мне нужна твоя помощь.
По ту сторону – долгое молчание. Латунная окантовка трубки холодит щеку. Затем неуверенный голос, в котором я с трудом узнаю голос Ядвиги, спрашивает:
– Козмо?
– Да, – говорю я хрипло. Откашливаюсь. – Это я.
В изгибе ее шеи – бог. Я не видел лучшего изображения бога. Я закрываю глаза. Будь убедительным, Козмо, ради всего святого, будь убедительным…
– Яда, это очень важно. Пожалуйста, запиши адрес.
Зажмуриваюсь до боли в глазах. Голова начинает кружиться, словно падаешь в бездонный черный колодец.
Падение – это всего-навсего очень быстрый полет.
Ядвига.
Я знаю, что вы хотите спросить.
Но я не отвечу.
15. ГрэмПередо мной простирается печально знаменитая улица Глухого Артиллериста. Пятно фонаря маячит вдалеке. Выше, в стороне сиамского квартала, в небе то и дело вспыхивают разноцветные огни фейерверков. Далеко. Отсюда даже хлопков не слыхать.
Дальше по улице в темном пятне нервно тлеет крошечный красный огонек. Это курит личный водитель Ядвиги.
Думаю, ему тоже не по себе.
Потому что эта улица – охотничьи угодья Безумного Тима.
Тим-Наводящий-Ужас. Даже когда на улице день и ночь дежурили полицейские, он продолжал убивать. Ходили слухи, что Тим – невидимка, для которого не существует препятствий, которого невозможно увидеть или поймать. Несмотря на все старания полиции, каждое утро появлялись новые жертвы.
Приметы убийцы: рослый мужчина с забинтованным лицом, в синих очках-консервах, одет в черное пальто, в руках – черный саквояж, похожий на докторский.
Предполагаемые приметы.
Считается, что Безумного Тима видел мясник, когда убийца зашел в лавку спросить, который час. Встреча произошла в окружении сотни мертвых цыплят. Мясник сказал, что человек вел себя как «истинный джентльмен».
Ну, по таким приметам полиция его, конечно же, сразу поймает.
Забинтованное лицо? Обожженное, что ли?
Убийца-хирург. Ходили упорные слухи, что Безумный Тим – это и есть Вивисектор. Особенно, когда оказывалось, что у жертвы то аккуратно вырезана почка, то отделено легкое, то не хватает парочки костей…
Но!
Вивисектор ни разу не убивал свои жертвы.
Тим никого и никогда не щадил.
Вивисектор всегда оставлял что-то взамен. Нечто механическое…
Да, вы правильно подумали. Часовой человек – работа Вивисектора.
Слышали эту историю?
Один человек всюду опаздывал, ни разу и никогда не приходил вовремя. И вот в один прекрасный день человек исчезает. А когда объявляется снова, у него в голове уже часы с кукушкой. Теперь он никуда не опаздывает. Каждый час во лбу человека открывается дверка, выскакивает кукушка и говорит «ку-ку» положенное число раз.
Идиллия.
Правда, чтобы поместить часы в голову, Вивисектору пришлось изъять оттуда часть мозга. Получился идиот с прекрасно развитым чувством времени.
Но это ведь не очень высокая плата за способность быть пунктуальным?
В отличие от Вивисектора Безумный Тим не оставляет ничего взамен. Он рационален, как сказали бы древние. Действительно, зачем мертвецу часы с кукушкой?
К чему я веду?
Надо признать, посредник выбрал отличное местечко, чтобы поселиться.
Да… Чтобы Тим перестал убивать, оказалось достаточно… переименовать улицу. Вот так просто. Из улицы Глухого Артиллериста она стала улицей Погибших Кораблей. И убийства прекратились – как отрезало.
…Если это не безумие, то я, наверное, просто родился не в том городе.
Посредника зовут Грэм Пол. Он – наполовину подземник. Это все, что я о нем знаю. То есть шансы не то чтобы велики.
Но что я теряю, в конце концов? В отличие от того же Яна?
Самое страшное, это осознавать: не маячь у меня впереди каторга, я бы не стал даже пытаться…
Я сжимаю зубы. Иногда полезно узнать, насколько ты можешь быть мерзок.
Свист заставляет меня вздрогнуть.
Условный сигнал. Вперед!
Взбегаю по темной лестнице, прыгая через две ступеньки. Быстрее! Если с Ядой что-то случится, я…
Это она свистела. Ядвига стоит в дверях – темный силуэт в светлом прямоугольнике – целая и невредимая. У меня отлегает от сердца. Свистит, она, кстати, совершенно по-мужски – красиво и сильно…
Скажи мне, что все получилось, думаю я. Скажи, ну что тебе стоит?
– Козмо, он самозванец, – говорит Ядвига.
У меня внутри все обрывается. Приехали. Бедный Ян…
Впрочем, разве не этого я ожидал – что все сорвется?
– Вы о чем? – блеет «нечто», стоящее посреди комнаты. – Я журналист, меня зовут…
– Вся его бледность – нарисованная, – обрывает его Ядвига. – Он пользуется грим-кремом, такой тебе могут приготовить при любом театре. А сверху прозрачная пудра. Сложновато, конечно, но зато в итоге – бледная кожа, как у… морлока.
Театральный грим, значит. Я смотрю на посредника в упор. Пауза. Посредник на глазах бледнеет и усыхает – медуза на солнце. В комнатах сильнейший запах «сомки», ни с чем его не спутаешь. Наконец я отвожу взгляд. Пристрелить мошенника? Эта медуза недостойна даже пули.
– Значит, не вышло, – говорю я. Надо будет вернуться и переломать ему ноги. – Яда, спасибо за помощь. Пойдем, я отвезу тебя домой.
Верно, переломать ноги. Но не при ней же?
Выходим, закрываю дверь.
– И все же именно этот человек, по словам Констанс Люгер, сумел вернуть ей ребенка. Странно, не находишь? Кто он? Как это ничтожество, эта серая слякотная мерзость провернул это?
– Он сказал, что журналист. Может, в этом дело? – Ядвига пожимает плечами. В темноте она опирается на мою руку. Ступеньки крутые. Из-за закрытой двери на площадке доносятся голоса. – Журналисты многое могут знать.
– Думаешь, он действительно журналист? – я останавливаюсь. – Ты читала его статьи?
– Нет.
Шофер открывает дверцу перед Ядвигой. Прежде чем сесть, она поворачивается.
– Козмо, я…
– Еще раз спасибо, Яда, – говорю я. – Без твоей помощи…
– Без моей помощи у тебя осталась бы хоть какая-то надежда?
Я усмехаюсь.
– В общем, да.
– Береги себя, Козмо.
Я на мгновение закрываю глаза – конечно, Яда. Открываю. Ее губы. Мне хочется наклониться и поцеловать их. Когда у меня еще будет такая возможность?
