— Советник сказал, что ты хотел попробовать местные фрукты.
— Так нельзя же! Боятся, что подцеплю местную заразу.
Необходимые исследования провели заранее. Если есть желание, деликатес отловят и не позже окончания разговора можно кушать. Степану непонятно, что значит «отловить» фрукты?
Хоть на Земле кокосы тоже плавают в океане, здесь это полурастения, полуорганизмы. Их нужно есть только наисвежайшими. Просто свежие означает протухшие. Конечно Бумажный согласен. Не рискнешь — шампанского не принесут.
— А где Терентий? То в туалет без него не сходишь, то сгинет.
Спортом занимается Терентий. На поверхности планеты жизни нет. Ураганные ветры с корундовым песком наждаком сотрут всё, что хоть на сантиметр поднимется над землей. Цивилизация под водой. Промышленность, требующая атмосферы, развернута в гигантских подземных полостях. Одеваешься и можешь выползать в пещерах на твердь. Тяжело, но приемлемо. Или двигаешься по трубам с водой. В некоторых пещерах есть грязевые болота, попадешь — засосёт с концами. Вот по грязи советник и бегает.
— Ему бы только побегать. Сам в грязи лежит, ну в смысле бежит, а кричит: не брызгай! Засклонял художника-оформителя. Значит на вас сейчас скафандр?
Смокинг. Между Мухамедом и скафандром циркулирует тонкий слой воды. А зеленый цвет — торжественный цвет одежды. На самом деле они белее снежных вершин. Ухохотаться по поводу свободного творчества переводчика. Знают они, вообще, что такое снежные вершины? Как не знать. В океане тоже горы, только требуется усилие, чтобы представить большую массу кристаллизованной воды.
— А какое у вас искусство? Я про изобразительное.
— Орнаменталистика. Она же письменность, она же поэзия, история, философия и так далее.
У Степана давно уже мальчики в глазах прыгали. Смокинг Мухаммеда, листья лож, пузырь помещения покрыты прихотливо сплетающимися узорами. Значит они просто перенесли традиционное искусство Проксимы на земную основу. Опять же навязали человечеству чужое мировоззрение, зашить бы его в матрац. Убог и нелеп запрет Непогрешимого изображать людей. Кто спорит, увиденная в Бухаре ажурная резьба по ганчу произвела впечатление, но человек есть человек. Загадочная улыбка Джаконды, весенние девушки-тростиночки Ботичели, роденовский мыслитель, как же без этого? Становится искренне жаль резчиков по ганчу.
— Не кажется вам, что когда запрещаешь человеку любоваться лицом красивой женщины и пить играющее солнцем виноградное вино, человек приобретет типичные комплексы? Если пару некуда деваться — котелок разнесет вдребезги. Мы, когда разовьёмся — уйдём в космос за интересной жизнью. Оставим на Земле только исламских фундаменталистов. Так вы думаете, они успокоятся? Друг друга же крошить начнут, горы округлять, моря выпаривать…
Лично Бумажному всё равно, какие они враги? Художник поцелует мухаммедовские ласты за одну алебастровую розетку, но измени книжная моль, практик хренов, пару строчек в Коране — быть может конфронтации не было. Из маленького зернышка растет большое ядовитое дерево. Еще бы сексом запретил заниматься. Сразу бы и отмучились, бедолаги. Человечеству ещё выйдут боком эти пакостные религии. Скорее бы науки успеть развить до катастрофы.
Не прекратить ли махать мусульманским серпом в районе яиц? Главное, сошлись на том, что яйца, — не минные поля. Можно, оказывается, по ним пройти, ни одного не раздавив.
Есть во сне звезды — значит трапезничать с важной персоной. Перед ним: какой-то, сбежавший от бешенного быка, глаз в красных прожилках. Подавил тошноту, взял в рот нечто и умер от божественного качества. Ветер свежести, ласковая волна щекочущая пятки, падение без парашюта, самый наихеппиендистый хеппиенд и ещё бог его знает что! Руку на сердце:
— Спасибо. Мои эрогенные зоны увеличились на квадратный метр. Опупеть как вкусно! Нечеловечески!
И всё равно не удержался, неблагодарный.
— Смогли бы вы прожить три тысячи лет в мешке? Не говорю уже про то, чтобы позагорать на пляже. Я про паранджу. Только по честному, многочтимый.
Учёный молчал так утомительно долго, что Степан не выдержал:
— Так хули ли..?!
«Ослов и учёных в середину!» — кричали наполеоновские солдаты перед «сражением у пирамид» в 1798 году. Не-е-ет, не нужна нам такая наука. Вернее, ослов оставить в каре.
«Остерегайтесь изображений — будь то бога или человека, — учил Пророк — и не несовершенному человеку его творить снова. Не рисуйте ничего, кроме деревьев, цветов и неодушевленных предметов.» Золотые слова, если бы только будущая жизнь считывалась не с изображения женщины, олицетворяющей любовь, а с завитушки, олицетворяющюю алебастру. Для мусульман искусство — вспомогательное средство для медитации, вата матрасная. Вот только не отражение мира сущего. Исламская орнаментация использует арабески, двадцать восемь букв арабского алфавита, несколько стилизованных цветов, их можно перечислить: гиацинт, тюльпан, роза, эглантерия, цветок персика, некоторые из фантастических животных и семь смальт в геральдике. Берите это и выплескивайте из себя нерастраченную силу, весь свой талант, режьте в гипсе несравненной красоты дурацкие розетки, кружева стеблей и листьев. Рычите в алебастровую пыль, запутывая усики виноградной лозы, свально заплетайте тела фантастических животных. А потом хорошо подумайте, рискните и освободите душу из лабиринтов веры. Не стоять лицом к белой стене с режущим инструментом в руке, а повернуться в сторону открытых пространств.
Известно: произнесение в присутствии хотя бы двух мусульман формулы: «Нет божества, кроме бога, и Мухаммед — посланник божий.», введённое словом «свидетельствую», делает иноверца мусульманином. А если уж перед тобой сам Мухаммед, грех не стать мусульманином.
— Нет божества кроме бога, и Мухаммед — посланник божий. Звоните, не пожалеете! Наши цены вас приятно удивят.
Только если увидите художника воронкой кверху, это не значит, что он молится: «Алла! Алла! Аля-улю!» Кому массивной костью башки об пол стучать, а умному человеку головой думать.
Случай — распорядитель дел людских. Ну, записался сюрреалист в мусульманство, на то он и… ясно кто теперь: сюрреалистический мусульманин. Но мог бы не записываться, а быть там отроду, кабы в своё время великий государь Владимир избрал российской верой оное. Пришло время Перун примелькался, как Зевс. Перевод обоих — молния. Чему первоначально поклонялись? Да молния ляпнула — блямс! Примитив, позже персонифицированный с гарниром и соусами. Приметили окрестные народы в самодержце богопочитание и зашевелились. Со всех сторон понаехали пропагандисты, кстати с хорошо подвешенным языком. Выслушали всех: от греческой стороны философа Константина, католического нунция, хазарских жидов, магометан низовских булгар, коптов, прочих по мелочи. Зело занезанравилось государю письку резать. И жиды, и мусульмане, и копты настаивали. Тем более, если вспомнить его слабость до женского пола. Одних наложниц у него было больше тысячи, не говоря о детях, коим уже имён не хватало, токмо наперечёт. Но государственный выбор произошёл после сих исторически задокументированных реляций: 1- «Служение мусульманское весьма скучное и печальное: в пустой и ничем не украшенной мечети стоят без пояса; поклоняясь садятся изумлённым лицом и, как обуявшие, оглядываются на стороны.» 2- «В Риме служба уставнее, однако нет благочиния, благогласного пения и украшения церковнаго.» 3- «Когда достигли Царьграда и введены во храм Софийский, великолепным украшением, златыми утварьми, драгоценным одеянием, благоуханием и сиянием возжённых светильников, благочинным молением, громким и согласным пением восхищённые, чаяли, что нас некоторая божественная сила поставила в пресветлых селениях небесных.» Вывод очевиден: вместо серости выбрано многоцветие. То есть искусство. Наш человек — Владимир — художник! Нет, сугубее, пожалуйста, в знак уважения с большой буквы — Художник! Ещё паче — Художник! Ну, ещё чуток — Художник
