Он кладет трубку. Я смеюсь от облегчения. Все еще надеюсь - да какое там, почти уверен! - что увижу сейчас знакомое лицо, и все встанет на свои места.
Отворачиваюсь от телефона, рассеянно выглядываю в окно: дескать, что там у нас происходит с окружающим миром? И тут-то земля окончательно уходит у меня из-под ног, не оставив на прощание даже коротенькой записки с извинениями.
Потому что вместо обычного городского пейзажа, к виду которого я уже успел привыкнуть и даже душой прикипеть, пока сидел на кухне, пытаясь привести себя в чувство, за окном сейчас возвышались горы. Не слишком высокие, округлостью очертаний напоминающие Карпаты, но не столь лесистые. На склоне ближайшей горы толпились причудливые тени, горели оранжевые и зеленые огни, затмевающие тонкий серп ущербной луны - неужели город?
Конечно, город, что же еще. И уж его-то, в отличие от сгинувшего заоконного пейзажа, я узнал сразу.
Сочетание приземистых массивных зданий и хрупких, почти игрушечных башенок, дом из белого кирпича, на островерхой крыше которого крутился флюгер в форме попугая. И еще мне показалось, будто я слышу музыку, едва различимую танцевальную мелодию, словно бы на городской окраине в разгаре вечеринка...
- Вот! - тихо говорю сам себе. - Там-то я и жил. А здесь жил кто-то другой. И значит, никакие кошмары тебе не снились. Эх ты, жопа! Сон от жизни отличить не можешь, горе мое...
Поспешно открываю окно, понимаю, что могу сейчас вернуться домой, и все, вероятно, будет в порядке... Или все-таки не будет? Ну, пока не попробуешь - не узнаешь. Значит надо попро...
Тьфу ты, господи!
Стоило распахнуть окно, и пейзаж разительно переменился. Обычный московский двор, цветущий каштан, длинная панельная девятиэтажка через дорогу. Оглушенный, я мотал головой, как мокрая собака. Давешнее озарение касательно обстоятельств моей прежней жизни теперь больше походило на приступ безумия, по счастию, не слишком продолжительный.
Не в силах созерцать унылую реальность, пришедшую на смену волшебному моему видению, я рухнул на диван, натянул на голову плед. И вдруг вспомнил, что уже не раз поступал таким образом. Спасался под одеялом от мук разочарования, от тоски и от собственной двойственности. От того Макса, который знал, что безымянный город в горах - часть его судьбы, а вот обычный заоконный пейзаж - не более чем назойливое наваждение. От себя самого - того себя, которому мой давешний кошмарный сон сулил перемену участи, не то прискорбную, не то чудесную - кто знает, дорогой Ватсон, кто знает...
Я вылез из-под одеяла. Сел, подтянув колени к подбородку. Задумался. Со мною творилось нечто неладное - что ж, не впервой, справимся. Я сошел с ума? Наверняка, но это не беда: безумец вполне может выжить среди нормальных людей, если научится держать себя в руках и притворяться "своим". Изменница память пошла на уступки и теперь льстиво подсказывала, что я всю жизнь только этим и занимался: притворялся "своим" среди чужаков. Судя по всему, небезуспешно: ведь не в дурдоме же я сегодня проснулся, а на собственной, приватной, временно оккупированной территории. И то хлеб.
Прежде всего, однако, мне хотелось понять, наяву, или во сне состоялась моя встреча с убиенным и тут же воскресшим двойником. Он толковал что-то об обмене судьбами: дескать, теперь мне придется залезть в его шкуру и прожить его жизнь. Ну а он великодушно займется моими делами. Хитрец, он наверняка заранее представлял себе, насколько выгоден такой обмен!
Ладно. Кусать локти будем позже. Для начала нужно... ну, хотя бы, бросить монетку. Не то чтобы я действительно полагал, будто примитивнейшее из гаданий откроет мне истину, но, пусть, по крайней мере, подскажет, как относиться к нахлынувшим воспоминаниям о городе в горах и мертвом пройдохе-двойнике? Орел - сон, решка - явь. Как скажете, так и будет, я парень покладистый. Мне бы ночь простоять, да день продержаться.
Извлекаю из кармана металлический рубль. Подбрасываю в воздух. И становлюсь свидетелем настоящего чуда: монетка падает на ребро, крутится волчком и, наконец, замирает, так и не явив моему взору ни орла, ни решки.
Я бы, пожалуй, закатил истерику, да телесная слабость тому препятствует.
Оно и к лучшему. На фига мне истерика? Мне гостя ждать надо. И молить небеса о снисходительности. Пусть гость окажется другом. Пусть он захочет мне помочь. И пусть, черт побери, он придет как можно скорее! Потому что я больше не могу сходить с ума в одиночестве. Мне срочно требуются болельщики - ну хоть один, для начала.
Глава 25
Нгектар
В тунгусо-манчжурской мифологии мир нерожденных душ. <...> Души - оми жили на ветвях деревьев. На землю они попадали в виде пушинок и хвоинок.
Небеса были милосердны: в ту же минуту затренькал дверной звонок. На пороге обнаружился невысокий худой синеглазый человек в светлом джинсовом костюме. В руках - объемистый пакет, из коего кокетливо выглядывает горлышко двухлитровой пластиковой бутылки с тоником, как и было обещано.
- Веня?..
- Ну, слава богу, вполне живой и все еще похож на человека, ухмыляется гость. - Посторонись, горе мое. Дай пройти. Я твердо намерен тебя спасать, а такие вещи на пороге не делаются.
- Спасать, - говорю, - дело хорошее. И своевременное.
Сам чуть не плачу от досады: ни-че-го-не-вспо-ми-на-ет-ся! Хоть убей, ничего. Однако даю гостю дорогу. Тот ломится на кухню, по-хозяйски распахивает холодильник, отправляет в морозильную камеру стеклянную бутылку с джином и пластиковую с тоником, ритуально содрогается при виде пустых полок. Взирает на меня с упреком:
- Ты с каких это пор без денег сидишь?
- Да нет, я, вроде, с ними сижу. Просто не лежит душа к товарно-денежному обмену, - объясняю виновато.
Чувствую себя конченым засранцем. Ей богу, словно папа в гости зашел...
Вот интересно, кстати, есть ли у меня настоящий папа? Когда-то в детстве, очевидно, был, а теперь как? Впрочем, это сейчас не самое главное... А что главное-то? Эх!
- А к чему она у тебя лежит? - деловито осведомляется гость.
- Кто - она? - пугаюсь.
- Душа. Душа, которая, если верить твоим же словам, не лежит к товарно-денежному... впрочем, я уже понял, что ты не в форме. Что случилось-то? Судя по выражению твоего лица, все умерли.
Хорошее наблюдение. Точное. Однако соглашаться с ним погодим. Для начала надо бы найти подобающую формулировку для описания сути моей проблемы. "Спасите, люди добрые, у меня амнезия! " - так, что ли? А хотя бы и так...
- Налей-ка мне джина с тоником, - говорю. - Не такой я мастер на жизнь жаловаться, чтобы делать это на трезвую голову.
- И то правда. Только первая порция получится теплой...
- Ну и хрен с ней. Я тоже теплый, и ничего.
- Аргумент, - уважительно кивает синеглазый незнакомец, позиционирующийся в качестве моего старшего товарища и, заодно, спасителя. Смешивает коктейль. Стремительно добывает откуда-то маленький зеленый лимон, жестом фокусника извлекает из кухонного шкафа нож, ароматный ломтик цитруса медленно погружается в шипящую жидкость. Опаньки!
