– Так, – подтвердила Оля со вздохом. – Видишь, вот ты и сам ответил на все вопросы.
– Если это действительно так, – подала голос Марта, – то здесь нам ловить нечего. Ты ничего не докажешь. Во всяком случае сейчас. Должно пройти какое-то время… Скажите, Оля, наверняка ведь Мартина ищут не только здесь, в этой реальности, но и в той альтернативке, откуда на вас напали?
– Думаю, ищут, – сказала Оля. – И Мартина, и всех остальных. Хотя точной информации у меня нет. Сейчас у нас очень серьезный режим секретности. Не то что в прежние времена.
– Впереди засада, сзади западня, – пробормотал я. – Оль, надеюсь, ты понимаешь, что ко всему этому я не имею не малейшего отношения? Кроме, разумеется, того факта, что действительно работал в советской альтернативке и вербовал стажеров для работы в Приказе.
– А мне и понимать не надо, – ответила Оля. – Я вижу, что ты не врешь. И этого вполне достаточно. Но нашему новому шефу моего слова будет мало. Точнее, он и вовсе от него отмахнется. Для него «щупач» – это нечто вроде капризного дитяти, который слишком эмоционален, чтобы верно оценивать факты. Он ведь пока мало в нашей специфике понимает и действует своими фээсбэшными методами. К тому же я одна из немногих, кто выжил после той ночной резни.
– И что?
– Она тоже под подозрением, – пояснила Марта. – Так, Оля?
– Увы.
– Что ж, – сказал я. – Тогда боюсь, что Марта права и нам пока здесь делать нечего. Терпеть не могу доказывать очевидное. Тем более что заняться есть чем.
– И чем же это? – поинтересовалась Ефремова. – Теперь рассказывать твоя очередь, не забыл?
– Мартин, посмотри направо, – ровным голосом попросила Марта. – Только спокойно, как бы невзначай.
Повод глянуть направо у меня был – сигарета догорела, и нужно было отправить ее в урну, стоящую как раз справа от меня.
Ага, вот они.
Трое по-разному одетых и якобы неспешно идущих вниз по бульвару молодых людей. Упорно делают вид, что незнакомы друг с другом…
Я бросил окурок в урну, откинулся на спинку лавочки-скамейки и за спинами девушек посмотрел налево.
Слева – четверо. Тоже не торопятся, но все ближе. И еще двое за бульваром и проезжей частью, на тротуаре. Кого-то, понимаешь ли, ждут. При этом один поглядывает на часы, а второй деловито говорит по сотовому. Можно и не оборачиваться, чтобы понять – за спиной тот же расклад.
Да, нам до фээсбэшных методов далеко. Впрочем, не очень-то и хотелось. У нас свои есть.
– Хватать нас идут, однако, – констатировал я.
– Боюсь, и меня заодно, – пробормотала Оля. – Получается, что за мной следили. Суки. Ненавижу эти штучки.
– Уходим домой в Пирамиду, – сказал я, нащупывая на левом запястье браслет-переходник. – Оля, ты с нами?
– Да, – не раздумывая, откликнулась она. – Другого выхода уже не вижу.
– Тогда быстро меняемся местами, – приказал я. – Я сажусь между вами, и вы должны покрепче меня обнять.
– Ля труа, – неожиданно хихикнула Оля. – Всю жизнь мечтала.
– Правда? – удивился я, вставая. – А чего раньше не сказала? Все в наших силах.
– Пошляк, – фыркнула Марта.
Девушки подвинулись, давая мне место, и тут молодые люди, подходящие к нам со стороны Сретенского бульвара, вероятно, почуяли неладное. Они резко ускорили шаг и сунули руки под куртки.
– Стоять на месте и не двигаться! – крикнул один из них – тот, что вырвался вперед, – и достал пистолет.
Терпеть не могу, когда мне угрожают оружием. Особенно свои. Хотя какие они мне теперь свои…
Я прикинул расстояние и время.
Черт, явно не хватает. Могут успеть добежать, потому что браслет-переходник не действует мгновенно. Те, что спешат снизу, от Рождественского, и стоят на тротуарах, не успеют. А эти трое – могут. Значит, их надо остановить.
Какое счастье, что прохожих сегодня мало и между этой полной охотничьего энтузиазма троицей и нами на данный момент – никого.
Ну, господи, помоги не промазать.
Внезапность и решительность – удивительные вещи. Удивительны они тем, что действуют безотказно. Всегда. Чем косвенно подтверждают известный тезис: лучшая защита – это нападение. Твой противник очень хорошо осведомлен о том, что ты можешь оказать внезапное и решительное сопротивление. Мало того, он думает, что готов к этому. Но если в нужный момент эти два фактора применить, то в девяноста девяти случаях из ста оказывается, что ни хрена он не готов.
Если при этом еще у тебя выработана привычка держать патрон в стволе, то шансы уйти живым в кризисной ситуации и вовсе повышаются до небес.
У меня такая привычка выработана была.
Поэтому кричать и предупреждать я не стал.
А, как мог быстро, выхватил из подмышечной кобуры «беретту» и молча открыл беглый огонь по ногам.
То ли сказались мои недавние упражнения в стрельбе по киркхуркхам, то ли и правда рефлексы омоложенного тела стали гораздо быстрее, но мне хватило пяти выстрелов и примерно трех секунд, чтобы уложить всех троих. Правда, в ноги попал только двоим (третьему пуля досталась в плечо) и дважды промазал.
После чего плюхнулся между моими слегка ошеломленными девушками и, рявкнув: «Быстро меня обняли!», активировал браслет-переходник.
Это было совсем не похоже на путешествие из Пирамиды сюда. Тогда все произошло настолько быстро, что мы с Мартой почти и не заметили самого момента перехода.
Вот мы стоим посреди серебристого круга в Пирамиде, затем Никита говорит традиционное: «Поехали!», меркнет свет, на треть секунды замирает сердце, и перед нами уже ночная аллея Лефортовского парка.
Теперь же ощущения совершенно иные.
Видели когда-нибудь, как, словно по волшебству, появляется на фотобумаге изображение в кювете с проявителем? Ну, те, кто постарше и занимался не цифровой, а обычной фотографией, видели наверняка – на чистом белом листе фотобумаги как бы из ничего возникает, обретает черты, свет и тень человеческое лицо, или фигура, здание, дерево, далекий пейзаж – в общем, то, что было на негативе. Несколько секунд – и фотография готова. Можно вытаскивать, закреплять и сушить.
Здесь же все происходило наоборот.
Петровский бульвар со всеми своими деревьями, людьми, зданиями и машинами быстро начал истончаться, терять краски, звуки и объем, и, по-моему, я не успел сделать вдох и выдох, как исчез совсем, и нас окружил ровный белый, молочный свет… Но уже на следующем вдохе процесс пошел в обратную сторону, и вот уже сквозь эту равнодушную белизну стали проступать иные очертания, набирать цвет, объем, запах… Есть!
Серебристый круг под ногами. Зал перехода. Пирамида.
– Все, девушки, – сказал я. – Мы дома. Можете меня отпускать. Хотя, если хотите, подержитесь еще немного. Я не против.
