Римлянин замахнулся и обрушил на философа своё оружие. Тот взвыл от боли и проснулся.
– Вот, значит, чем ты занимаешься в своём институте?! – кричала жена, нанося удары всем, что попадалось под руку. – А то мы вечером не можем! У нас сил нету! А на Машеньку, значит, есть!? Сегодня Машенька, завтра Наташенька, только на жену время не остаётся!
– Причём тут Наташенька? – пищал философ, – никакой Наташеньки не было!
– А-а-а, значит, была только Машенька?
Супруга схватила хрустальную вазу и разбила её вдребезги о голову несчастного мужа. Тот рухнул на пол и потерял сознание.
* * *
Когда Ричард и Александр закончили свои споры, они обратили внимание, что их друзья вовсе не скучали без них. Они о чём-то говорили и звонко смеялись.
– Что случилось? – спросил Александр.
– Пока вы вели свои научные дебаты, мы решили заглянуть на половинный уровень, – ответил Джон.
– Зачем? – не понял Ричард.
– За тем, что человек, из-за которого Александра выгнали из института, чуть ли не превратили в дезертира, а теперь держат в больнице, чтобы приклеить ему ярлык сумасшедшего, спокойно спит и видит приятные сны.
– Значит, ты ему сделала так, что он увидел неприятные сны? – спросил Александр.
– Нет, нет, сон у него был очень приятный, – заверила Маша.
– Я только в конце ему немного личико попортил, но это я, а со стороны Маши никаких претензий нет – ощущения самые приятные.
– Набить морду – это уж очень примитивно, – заметил Александр.
– Не торопись с выводами, – сказала Маша. – Я женщина, а значит, не столь прямолинейна, как вы, мужчины. Эта сволочь получит все удовольствия не в половинном уровне, а в его любимом – нулевом. Не во сне, а наяву.
* * *
Замазав и припудрив побои, закрыв тёмными очками синяки под глазами, преподаватель марксистско-ленинской философии предстал перед студентами. Тёмные очки придавали преподавателю схожесть с рок-звездой, что вызывало в аудитории смешки и улыбки. Ему казалось, что эти молодые жеребцы знают откуда-то про его трагедию, и поэтому не могут сдержать смех. Однако более всего его поражала Маша, которая не сводила с него своих огромных чёрных глаз. Пётр Петрович понимал, что никто не мог знать про то, что его побила жена, а уж тем более про сон, но мысли о том, что его ночные приключения не являются тайной, всё равно терзали его. После лекции он подошёл к Маше.
– Задержитесь, пожалуйста, – попросил Пётр Петрович.
– Я? – удивилась Маша.
– Да, вы. Всего на пару минут.
Преподаватель стоял у девушки и ждал, когда остальные студенты выйдут из аудитории. Что касается студентов, то им не очень-то хотелось это делать. Они намеренно долго собирали свои сумки, искали что-то и ждали кого-то. Однако сколько бы они ни возились, аудиторию пришлось всё же покинуть. Но студенты не были бы студентами, если бы сдались и ушли домой, не удовлетворив своего любопытства. В коридоре практически вся группа стояла у дверей аудитории. Наташа, согнувшись, заняла позицию у замочной скважины и комментировала для любопытных всё, что происходило за дверью.
– Вы хотели у меня что-то спросить? – сказал Пётр Петрович, когда они с Машей остались наедине.
– Да.
– Спрашивайте, я слушаю вас.
– Я хотела спросить вас про сон, – сказала девушка.
От этих слов по спине у Петра Петровича побежали мурашки.
– Какой сон? – переспросил он.
– Помните, вам этот вопрос задавал Смирнов, которого за это вы выгнали из института.
– Лично я его из института не выгонял, – стал оправдываться философ.
– Не будем про это. Я ведь задала вопрос про сон, а не про Смирнова.
– Я не понял вопроса.
– Смирнов предположил, что события во сне являются такой же реальностью, как и те, что происходят наяву. Вы тогда не ответили на его вопрос.
Преподаватель ожидал всего, чего угодно, но только не таких вопросов. Он слегка замешкался, но тут же нашёлся, что ответить.
– Неужели на такие вопросы следует отвечать? Даже ребёнок знает, что сон – это продукт мозговой деятельности. Смирнов тоже это знал. Он просто решил поиздеваться надо мной, за что и поплатился.
– Выходит, и тот римлянин, и я – тоже продукты мозговой деятельности? – Маша смотрела на философа, не моргая.
– Ка-ка-какой римлянин?
У Петра Петровича поплыли синие круги перед глазами.
– Тот самый, который вас дубиной огрел, когда вы хотели меня, ну это… В общем, вы сами понимаете, что хотели.
– Этого не может быть! – пролепетал философ.
– Ещё как может! – наступала Маша. – Впрочем, в любой науке ничего не принимается на веру. Проверьте. Ведь ваш мозг до этого не знал, есть у меня родинка на груди или нет.
Философ робко подошёл к девушке и остановился.
– Ну, смелее! Проверяйте! Или вам опять шнурки мешают. – При этом Маша звонко рассмеялась.
Пётр Петрович протянул руку к бюстгальтеру и дёрнул за лямочку. Тот тут же отстегнулся и обнажил девичью грудь.
– Не может быть! – От удивления преподаватель застыл с бюстгальтером в руке.
За дверью любопытные студенты ждали Наташиного комментария.
– По-моему, он её хочет изнасиловать, – сказала Наташа.
На мгновение студентов поразил паралич.
– Ты с ума сошла! – усомнился Володя.
– Посмотри сам, – обиделась Наташа. – Что я, вру вам?
Владимир сменил Наташу на наблюдательном пункте, но тотчас отошёл от него.
– Точно, – еле выговорил он. – Уже лифчик с неё сорвал.
– Надо вмешаться! – сказал Андрей.
– Ишь ты, какой быстрый! – засмеялась Наташа. – Изнасилование всегда совершается против воли женщины. А если это по её воле?
– Если это по её воле, – продолжил кто-то Наташину мысль, – то ты предлагаешь вмешаться в личную жизнь людей.
– Личная жизнь? Здесь, в аудитории?
– Ну, это уж у кого на что фантазии хватит, – засмеялась Наташа и опять заняла свой наблюдательный пункт.
* * *
Философ, между тем, отошёл от шока. Взгляд его стал злым и жёстким.
– Значит, это был не сон, – вымолвил он. – Значит, это вы так решили отомстить мне! Избили, накачали клофелином, притащили домой, и навесили жене лапши на уши? Ах ты,шмара!
Философ поднял руку и ударил девушку по лицу. Та отшатнулась, попыталась увернуться, но слишком промедлила. Преподаватель схватил жертву за платье и дёрнул. Платье также, как и бюстгальтер, осталось у него в руке.
– Помогите! – закричала Маша.
– Вот теперь пора вмешиваться, – заключила Наташа.
Но в её советах уже никто не нуждался. Только заслышав крики о помощи, студенты ворвались в аудиторию и повалили на пол маньяка.
* * *
Следователь сначала пытался всё подробно записать, но потом отложил ручку и стал просто слушать. Допрос потерпевшей как-то непроизвольно перешёл в разговор по душам без протокола и прочих формальностей.
