Она заинтересовалась.
— Что же это за местечко такое, если за два года, что мы вместе, ты так и не удосужился меня туда сводить?
— Оно для одиноких посещений, — хмыкнул я, — и только если есть отличные темы для разговора. Мы пришли.
Я нажал на панель вызова лифта. Затем мы вошли внутрь. Я положил руку на сканер, и лифт начал движение вниз.
— Так что же это за место такое? Небось, очередной кинозал с обсуждениями фильма после его окончания?
Она совсем не любила кино. Предпочитала жизнь. Я поцеловал ее в щеку.
— Нет, это обычное местечко для пьянства.
Двери лифта растворились.
Я привел Куницу в бар «Альянс». Здесь всем заправлял веселый и добродушный старик, офицерского имени которого не знал вообще никто. Отслужив свое, дед открыл этот паб и взял себе псевдоним Бармен. С ним я мог говорить часами, бывало, даже ночами напролет. Он мог очень многое рассказать и посоветовать, а я любил и умел слушать.
Куница улыбалась. Ее белоснежные волосы блестели точно так же, как и ее идеально красивая улыбка. Чуть меньше чем через полтора месяца Куницу насмерть собьет пролетающий слишком низко джеткар, а я навсегда потеряю свою первую любовь и самого близкого и дорогого мне человека.
Мы подошли к барной стойке и сели. Я придвинул к себе пепельницу и закурил. Вскоре из подсобной комнаты вышел сам хозяин бара. Я положил сигарету в пепельницу, встал и протянул ему руку.
— Клин? — улыбнулся старик.
Он пожал руку, я перегнулся через стойку, и мы обнялись.
— Здравствуй, Бармен.
— А кто эта леди с тобой? Ты всегда приходил один сюда…
Куница ухмыльнулась.
— Ее зовут… — я поперхнулся, вспомнив, что сначала должен был назвать личный номер.
— Куница, — сказала она безо всяких глупых ритуалов с цифрами и протянула старику руку.
— Бармен, а налей нам моё любимое, — попросил я.
Он снова улыбнулся и начал смешивать коктейль. В отличие от других своих коллег, Бармен никогда не полагался на автоматику, и все напитки делал собственными руками. Ну, во всяком случае, коктейли.
— Расскажите что-нибудь о себе, — вдруг попросила Куница.
Бармен доброжелательно улыбнулся.
— Ну что же может рассказать о себе одинокий старик, делом жизни которого стал бар?
— О, все что угодно! — рассмеялся я и закурил снова. С этих слов Бармен начинал львиную долю своих историй.
— Что смешного? — не поняла Куница.
— Ничего. Слушай дальше, — кивнул я ей.
Куница повернулась к Бармену, который как раз поставил перед нами два бокала. Я взял свой и сделал пару глотков.
— Божественно, как всегда, — поблагодарил я.
Бармен шутливо поклонился мне, а потом снова перевел взгляд на Куницу.
— Ну, если честно, то моя жизнь не всегда принадлежала этому заведению.
— Ну, кто бы сомневался, — хмыкнул я, — все мы до определенного возраста только лишь солдаты.
— Да. И я, как и вы, собственно, тоже начинал с войны.
Справедливости ради я хотел заявить, что мы пока лишь только курсанты, но подумал, и не стал перебивать его снова. Выпил еще немного коктейля и, уже в который раз, приготовился слушать истории Бармена.
Он рассказывал о войне довольно долго. Поведал о том, что пенсия по выслуге лет пришла к нему уже в то время, когда старик дослужился до майора. Говорил, как он начинал обустраивать этот подвал в бар собственными руками и на собственные деньги… в какой-то миг я потерял нить его рассказа и «вернулся в строй» на этой фразе:
— Но, знаете, с самых молодых лет и до нынешнего моего возраста я не могу прожить без одной вещи.
Я содрогнулся. Потому что понял, о чем он говорит.
— Без какой вещи? — поинтересовалась Куница.
— Без джетбайка, — ответил я одновременно с Барменом.
— Именно, — подтвердил он, — но, увы, Клин никогда не разделял этой моей страсти.
— А почему? — удивилась Куница, повернувшись ко мне. — Это же чистый адреналин, ощущения великолепные. Все обожают джетбайки, а я-то думаю, почему ты за два года даже ни разу не упомянул об этом?
Я одним махом выпил все, что было в стакане, и, развернувшись к Кунице лицом, медленно произнес следующие слова:
— Представь себе одиннадцатилетнего ребенка, который, чтобы показаться крутым друзьям и самому себе, прокатился на байке. Вообразила? А теперь представь его же, но лежащего у стены среди кучи разбитого металлолома. Одна нога вывернута под совершенно неестественным углом, а из другой торчит обломок кости и хлещет кровь. Левая рука сломана в трех местах, поломанные ребра мешают ему дышать. Классная картина?
Куница поняла все сразу.
— Ты был этим мальчиком, Клин? — тихо спросила она, словно боясь меня обидеть.
Я кивнул и протянул Бармену пустой бокал.
— Повтори, пожалуйста.
***
Забрезжил свет. Я медленно приходил в себя. Боли не было. Лишь странная пустота в голове. Перед глазами всплыло мертвое лицо Вируса, и пустота тут же заполнила еще и душу, и сердце.
Я сел на кровати и обнаружил, что нахожусь в госпитале. На стуле рядом я нашел свою экипировку. Прежде чем одеться, подошел к зеркалу и ужаснулся. Лицо покрывало множество ссадин, мелких шрамов и синяков. Щетина выглядела лохматой и уж точно не трехдневной.
— Сколько же я здесь? — побормотал я вслух, буквально через секунду вспомнив, что у меня дома взаперти сидит Пантера.
Что с ней творится, я не знал. Просто не мог знать.
— Кто-нибудь! — позвал я, не особо надеясь на результат.
Но, вопреки моим ожиданиям, дверь распахнулась настежь. На пороге стояли Рык и его дружок Коготь, вооруженные до зубов.
— Меньше всего сейчас я хочу видеть ваши сучьи рожи, — вздохнул я мрачно.
— Оденься! — приказным тоном бросил мне Рык. — Тебя капитан Ворон страстно желает видеть.
Ворон? Ему-то что от меня нужно? Я пожал плечами, надел майку, полевой комбинезон и ботинки. Затем обнаружил, что в кобуре нет пистолета, а в набедренном чехле — тесака. Осталась только перчатка, которую, видимо, медики, осматривавшие меня, просто не догадались принять за оружие.
Стоя спиной к Рыку и Когтю, я надел перчатку на правую руку. Потом спрятал ладони в карманы и развернулся. Подошел к ним и тихо, но отчетливо произнес.
— Я пойду сам, а не под вашим конвоем. Хотите — можете ошиваться сзади.
— У нас приказ, принцесса! — презрительно ответил Коготь. — Так что пойдешь так, как поведем. Старик Ворон сегодня явно не в духе, так что сейчас ты ему все расскажешь. Или он грохнет рыжую суку прямо у тебя на глазах.
Я зашел в кабинет Ворона. Капитан смерил меня взглядом, полным презрения. На стуле рядом с его офисным столом сидела Пантера, чьи руки и ноги были связаны. Одета она была в те же самые мои шорты и майку. Лицо девушки покрывали кровоподтеки и ссадины. Нижняя губа сильно опухла. Я даже не мог предположить, сколько времени Ворон ее избивал, но, судя по всему, прошло уже несколько часов с последней пытки — на лице я не нашел ни одной свежей, прямо сейчас кровоточащей раны.
