Во-вторых… об этом «во-вторых» даже думать не хотелось. Нестор не был агрессивным ловеласом, и если возникал (что неизбежно) легкий флирт, он никогда не стремился форсировать развитие отношений, никогда не был инициатором перевода их в «активную фазу». Как человек неглупый, добрый и весьма обаятельный, он пользовался заслуженным интересом у женщин, но после свадьбы боевой азарт поутих. Редкие интриги вспыхивали раз или два в год, проходили в пять-десять свиданий и быстро растекались по памяти теплой влагой, перемешивались с другими подобными воспоминаниями и отправлялись в рабочую ёмкость с надписью «Опыт». Такой сосуд, как расширительный бак в газовом котле, присутствует в памяти каждого мужчины. Он может быть стандартным двадцатилитровым бачком или многотонной цистерной, — все зависит от мощности котла, его конструкции и условий его эксплуатации: как часто и в каком объеме возникает необходимость сбрасывать пар. Но как бы ни были доверительны и романтичны отношения, Нестор никогда не забывал об элементарных правилах безопасности. Он, конечно, не носил презервативы в нагрудном кармане, но всегда приобретал их перед предстоящей встречей. А вот в Раджасе аптечных киосков не было. Нестор с глухой досадой вспоминал об особенностях карьерного роста змеек из обслуживающего персонала. Плох тот Наг, кто хвост не зачехлил.
С этим «во-вторых» предстоит разобраться, и поскорее.
Нестор еще раз осмотрел себя — слегка помят, испачкан, подержан, но — сойдет. Он мог бы позвонить, но решил подарить себе еще несколько секунд тишины — стал искать ключ. В одном из брючных карманов обнаружил смятую салфетку с чернильным оттиском: «Семен Немирович Волх. ВРАЧ». Обязательно взять его телефон у Кира! Вот ведь — пригодился триединый и вездесущий.
Нестор наконец-то нашел ключ и открыл дверь. Из коридора сразу хлынули звуки разговора, бормотание телевизора, запахи кухни. Нина накрыла стол в гостиной. Утка была уже разобрана, салаты разбежались по тарелкам. Антон, бодрствующий по случаю пятницы и гостей, почти не мигая смотрел с дивана мультфильмы. Вернее, за отсутствием других вариантов, мультфильмы смотрели все: и Софья Николаевна, мама Нестора, и Нина, и Иван Несторович. Только Нине к мультяшной картинке прилагалась другая озвучка: вещание свекра.
Софья Николаевна радостно всплеснула тонкими руками, Иван Несторович грузно обернулся через правое плечо и глянул на сына слегка осоловевшим взглядом.
— Явился. Очень хорошо. Уже и не ждали.
— В мастерской — как зацепишься, ни конца, ни края. Сам уже ерзал, торопил. Меня вообще выгнали гулять, сказали, чтобы не мешал, — быстро заговорил Нестор, пряча ложь в потоке слов.
— Пил? — спросила Нина исключительно мягко.
— Пива бутылку выпил. Традиция такая — чтобы цилиндры больше не троили.
И тут фея взмахнула волшебной палочкой.
— Садись, — Нина указала на свободный стул, а сама встала — на кухню за тарелкой. — Утка остыла уже. И папе скучно.
Ивану Несторовичу действительно было скучно. Он широко двинул сыну пузатую коньячку и плеснул из ополовиненной бутылки. Нестор глянул на жену. Второе чудо — Нина подвинула свой винный бокал:
— И мне, только чуть-чуть. — Пригубила без тоста, сама. — И что вы в коньяке находите?
— Находим! — припечатал свекр. — Хорошо, что с собой бутылку принесли. А то пока этого дождешься…
«Вот он какой — командировочный лист», — благодарно подумал Нестор и счастливо вздохнул.
— Твое здоровье, — сказал он отцу, поднимая коньячку.
— И матери! — дополнил отец.
— И матери, — охотно согласился Нестор.
Утка оказалась в айвовом конфитюре.
Отец Нестора закончил политехнический по специальности, наименование которой мало о чем говорило сыну-гуманитарию. Да и не работал отец по специальности. Он был антикваром.
Иван Несторович рассказывал сыну, что давным-давно был женат на другой женщине, художнице-авангардистке. В их доме ежедневно проходили богемные тусовки, рекой лилось вино, сигаретный дым пропитывал книги, холсты, даже обои на стенах. Беседы велись о высоком и тонком. О таком высоком и таком тонком, что технарь Иван Несторович чувствовал себя чужим и грубым.
Но, будучи человеком обстоятельным и целеустремленным, он записался сразу в несколько библиотек (об интернете даже в фантастических романах тогда еще не писали), стал читать соответствующие книги и листать соответствующие альбомы. Через некоторое время он уже мог оценить картины супруги и ее дружеского бомонда глазом эксперта. И тут же убедился, что картины его супруги — полная ерунда, а картины ее друзей — и того хуже.
Каким-то непостижимым образом это открытие повлияло на их отношения. Все высокое — рухнуло, все тонкое — порвалось. Семейная лодка, причалив в тихую бухту, высадила одну пассажирку и приняла на борт другую — Софью Николаевну. Однако увлечение искусством переросло у Ивана Несторовича в страсть и превратилось в призвание. А когда человек любит свою работу, то учится быстро и рано или поздно становится уверенным профессионалом.
Софья Николаевна вымела из квартиры окурки, вынесла и сдала в пункт приема стеклотары пустые бутылки, незаметно раздарила знакомым оставшиеся от абстракционистки картины, поменяла постельное белье и родила Нестора. И в дом пришло доброе счастье.
Недаром говорят, что имя человека — это основная вербальная команда, которую носитель имени выполняет на протяжении всей своей жизни. Имя формирует характер, от имени зависит судьба. Софья не была умной женщиной, она была женщиной мудрой. Не конфликтная, но властная, она не спорила с решениями мужа, но делала так, чтобы эти решения полностью отвечали ее желаниям.
Детство Нестора прошло в окружении коллекционных предметов и произведений искусства. Отец был осторожен, не держал ценные экземпляры дома, оценивать дорогой антиквариат ходил всегда сам. Но зато часто брал сына на барахолки, где в покрытых патиной, ржавчиной или копотью безделушках можно было обнаружить настоящие сокровища. Через их дом транзитом проходили книги, посуда, монеты и боны, небольшие предметы интерьера, старые фотографии, документы с сургучными печатями, статуэтки и какие-то загадочные вещи, назначение которых было туманным. Нестор был обречен стать страстным коллекционером. Кроме того, окруженный предметами из более или менее далекого прошлого, он проникался уважением к неумолимому ходу реки-времени. Река величественно текла всегда в одну сторону, поглощая на своем пути все — от маленьких вещиц до могучих империй. В ее глубинах, как в огромной барахолке, можно было найти не только клад, можно было отыскать смысл жизни. Именно так и произошло с годами: к этой цели — изучению истории — Нестор проложил себе дорогу длинною в жизнь.
