Разумеется, ее тщательно обыскали и проверили, прежде чем пропустить к Полу. Даже сейчас Баннарджи сопровождал ее, одной рукой держа ее за руку, а другой сжимая нож.
Когда ее привели в покои императора, был полдень. Комната представляла собой странное смешение жилища Свободного в пустыне и аристократической приемной. Три ее стены были задрапированы дорогими тканями с вышитыми на них фигурами из мифологии Свободных. Четвертую стену занимал видеоэкран — серебристо-серая поверхность в овальной раме. Песочные часы Свободных были встроены в планетарий — сложный механизм с планеты Икс, — показывающий движение солнца и обеих лун Арраки.
Пол стоял у окна и смотрел на Баннарджи. Начальник службы безопасности стал теперь главой полицейской службы, несмотря на свое прошлое контрабандиста. У Баннарджи была мощная фигура; лохмы черных волос падали на темный, влажный от пота лоб, будто хохолок некой экзотической птицы; синие-в-синем глаза одинаково бесстрастно взирали и на счастье, и на горе. Чани и Стилгар доверяли ему. Пол знал, что если бы он приказал Баннарджи перерезать девушке горло, тот сделал бы это, не задумываясь ни на минуту.
— Сир, вот девушка-вестница, — сказал Баннарджи. — Миледи Чани передала, что у нее есть к вам дело.
— Да, — коротко кивнул Пол.
Как это ни странно, девушка не глядела на него. Ее внимание привлек планетарий. Она была одета в богатое платье из тонкой материи, простого покроя. Иссиня-черные волосы были схвачены лентой из того же материала, что и платье, руки спрятаны в рукавах. Пол подозревал, что руки ее крепко сжаты — это соответствовало бы ее характеру. Все сходилось: средний рост, темная кожа, платье, судя по всему, сбереженное для такого случая.
Пол знаком велел Баннарджи отойти. Тот поколебался, прежде чем повиноваться. Девушка сделала шаг вперед. Двигалась она грациозно, по-прежнему избегая встречаться с ним взглядом.
Но вот девушка подняла взгляд — глаза без белков, расширенные в благоговейном страхе. Странно маленькое лицо с тонким подбородком. Глаза выглядели слишком большими над раскосыми скулами, что-то в них говорило, что она улыбается редко. В уголках глаз притаилась легкая желтая дымка — след пылевого раздражения, а, возможно, и пристрастия к семуте.
Все соответствовало ее облику.
— Ты хотела говорить со мной, — напомнил Пол.
Наступил момент решающего испытания способностей Скайтейла. Он изучил внешность, манеры, воспроизвел пол, голос — все, что смог. Но эту женщину Муаддиб знал во времена съетча. Конечно, тогда она была ребенком, но у них с Муаддибом был общий жизненный опыт. Более волнующего момента Скайтейлу не приходилось испытывать никогда.
— Я Лачма, дочь Отхейма Берк-ад-диба. — Голос девушки звучал негромко, но уверенно, она верно назвала имя — свое и отца — и всю родословную.
Пол кивнул. Он понял теперь, почему ошиблась Чани. Тембр голоса, все, абсолютно все воспроизведено с абсолютной точностью. Если бы не его собственное обучение у Бене Гессерит и не оракульское видение, маскировка лицевого танцора могла бы обмануть и его.
Некоторые штрихи он все же разглядел: слишком уж старательно контролировался голос, какой-то мельчайшей детали не хватало, чтобы точно воспроизвести форму плеч и посадку головы Свободной. Но тем не менее приходилось признать: чистая работа! Даже выходное платье слегка запылилось, что было вполне естественно в данной ситуации. Черты лица воспроизведены с удивительной точностью. Лицевой танцор, видать, вжился в эту роль.
— Отдыхай в моем доме, дочь Отхейма, — произнес Пол ритуальное приветствие Свободных. — Ты желанна, как вода после долгого пути по пустыне.
Она слегка расслабилась — в ней появилась уверенность, что ее приняли за чистую монету.
— Я принесла сообщение, — сказала она.
— Человек — сам по себе сообщение, — отозвался Пол.
Скайтейл весь подобрался. Все идет хорошо, но наступает решающий момент: Атридес должен вступить на нужную тропу. Он должен потерять свою возлюбленную из Свободных при таких обстоятельствах, когда никого нельзя будет обвинить. Неудача должна исходить только от него самого — могущественного Муаддиба. Он должен полностью осознать собственную неудачу и принять предложенную ему альтернативу.
— Я — дым, исчезающий в ночи, — сказал Скайтейл, что в соответствии с кодом Свободных означало: «У меня дурные новости».
Пол старался сохранять спокойствие. Он почувствовал себя обнаженным. Мощный оракул скрывал этого лицевого танцора. Лишь отдельные детали этого мгновения времени были известны Полу. Он знал только, чего он не должен делать: он не должен убивать этого лицевого танцора. Это поведет к будущему, которого надо избегать любой ценой. Он, возможно, как-нибудь сумеет проникнуть во тьму и изменить ужасающий рисунок будущего.
— Сообщи мне твою весть, — сказал Пол.
Баннарджи передвинулся так, чтобы иметь возможность следить за лицом девушки. Она, казалось, впервые заметила его, взгляд ее задержался на ноже, который держал в руке глава службы безопасности.
— Невинную не следует подозревать во зле, — сказала она, глядя прямо в глаза Баннарджи.
«Хорошо сказано, — подумал Пол, — так сказала бы подлинная Лачма». На мгновение он с болью вспомнил о настоящей дочери Отхейма — труп в пустыне. Но времени на такие переживания не было. Он нахмурился.
Баннарджи продолжал следить за девушкой.
— Мне велено передать сообщение наедине, — сказала она.
— Почему? — резко спросил Баннарджи.
— Таково желание отца.
— Это мой друг, — сказал Пол. — Разве я не Свободный? Мой друг может слышать все, что слышу я.
Скайтейл задумался. Действительно ли существует такой обычай у Свободных, или это — проверка?
— Император может устанавливать свои законы, — сказал Скайтейл. — Вот мое сообщение: мой отец хочет, чтобы вы пришли к нему, взяв с собой Чани.
— Зачем мне брать с собой Чани?
— Она — ваша женщина и сайадина. Она должна подтвердить, что мой отец говорит в соответствии с обычаями Свободных. Дело идет о потере воды.
«В заговоре участвуют Свободные», — подумал Пол. События продолжали совпадать, а у него не было иного выхода, кроме как участвовать в них.
— О чем будет говорить твой отец?
— О заговоре против вас среди Свободных.
— Почему он не пришел сам? — спросил Баннарджи. Она продолжала смотреть на Пола.
— Мой отец не может прийти сюда: заговорщики подозревают его. Он не перенесет пути.
— Почему он не мог сообщить подробности через вас, раз уж он доверил такое сообщение дочери? — спросил Баннарджи.
