– Хватит. Я сказал – подлечись. Что здесь было?
– Ты не поверишь, Енс. – Пако вытер губы и откашлялся. – Я видел призрака.
– Как он выглядел? – сам того не желая, спросил Йодль.
– Обыкновенно. Какая-то длинная черная одежда и развевающиеся волосы. И глаза горели…
– Ты… Ты не прав, Пако, – справившись с нервной икотой, произнес Йодль и сделал глоток из бутылки. – Даже на солдатских курсах проходят труды профессора Чмаггера. Этот парень очень здорово объясняет про всякие там выдумки и пережитки.
Йодль сделал еще глоток и зашатался под тяжестью комплекса.
– Но я видел этого призрака дважды! Он просто издевался надо мной, Енс!
Послышался шорох, и Пако, вздрогнув, начал озираться по сторонам.
– Повторяю, старина Чмаггер – свой в доску парень, и я ему верю, – настаивал Йодль, – Он ученый, а ученые, они ого-го…
– Да плевал я на объяснения этого Чмаггера! У нас в летнем доме один такой ученый снимал комнату, и ты знаешь, чем он занимался по ночам?
– Онанизмом?
– Если бы. Он ловил нашего кота и мочился на его пушистую шерстку.
– Просто он не любил животных, Пако, и таким вот образом демонстрировал свое к ним отношение.
Видя, что Йодль непрошибаем для слов, Пако замолчал, однако его напарник неожиданно продолжил:
– Видел я твоего призрака – ничего особенного. Случалось видеть и пострашнее.
– Так, может, того, Енс. – Пако еще рад огляделся по сторонам и перешел на шепот: – Может, слиняем в какое укрытие, а? Отсидимся и под утречко вернемся – к приезду майора.
– От призраков укрытия нет, Пако, – уверенно произнес Йодль. – Это тебе не бомбы МХ2. И вообще, трусить не по-мужски.
И с этими словами Йодль допил остатки спиртного.
Время перевалило за полночь, а окно полковника Штюсса все не гасло. Майор Казански обеспокоенно поглядывал на свои часы и постоянно извинялся перед помощником Меркано:
– Штюсс недавно развелся, поэтому ему некуда спешить. Счастливчик он, вам не кажется?
Бригадир О'Лири понятливо кивал. Его тоже никто не ждал в холостяцкой квартире, и при случае он старался вообще там не ночевать. Уж лучше остаться у какой-нибудь платной дамы или вообще пить до упаду – если, конечно, не было работы.
– О, кажется, и его допекло, – заметил Казански, увидев, что окно в штабном корпусе погасло.
– Может, ему и деньги теперь не нужны, раз он развелся? – спросил О'Лири.
– Да ну что вы? – Майор даже головой тряхнул, словно избавляясь от нелепой мысли. – Деньги нужны и семейному, и разведенному. Это факт природы – закон бытия.
О'Лири улыбнулся. Ему показалось странным, что армейский майор цитирует Оренфуса. Сам бригадир читал довольно много и слыл самым интеллигентным бандитом в городе. Это признавали даже в кланах конкурентов.
Был, правда, еще один парень из команды Кафи. Он писал стихи, а по основной специальности был ликвидатором. Работал поэт только ножом, и это накладывало отпечаток на его творчество. О'Лири читал несколько стихотворений этого человека и нашел их забавными. По крайней мере, чувствовалось влияние раннего Ульриха Генно или даже Саваро.
– Ну вот и он, – взволнованно произнес Казански, и О'Лири заметил на его лбу мелкие бисеринки пота. Майор уже заработал сегодня три тысячи кредитов, но ему очень хотелось еще.
– Я выйду, – сказал Казански и, выбравшись из машины, зашагал наперерез полковнику.
– Привет, Майк! – услышал О'Лири приветствие майора.
– Эдди? Что ты здесь делаешь?
– Тебя жду – по делу, – Казански понизил голос почти до шепота, и О'Лири едва разобрал: – По важному делу. Пойдем сядем в машину.
– Вообще-то уже очень поздно.
– Пойдем, Майк, ты не пожалеешь.
Полковник постоял в нерешительности, затем пожал плечами и шагнул к машине. Вскоре он оказался в просторном салоне автомобиля прямо напротив бригадира.
– Здравствуйте, – на правах хозяина вежливо поздоровался тот.
– Здравствуйте, – ответил Штюсс и вопросительно посмотрел на Казански.
– Видишь ли, Майк, это мистер О'Лири. Он представляет очень важных людей в городе, вплоть до мэра, и этим самым людям нужна твоя помощь… – Майор неловко улыбнулся. – Естественно, не бесплатно.
Штюсс помолчал пару секунд, а затем сказал:
– Значит, это правда, что про тебя говорят, Эдди?
– А что про него говорят? – О'Лири быстро пришел на выручку Казански.
– Говорят, что он имеет дело с темными личностями, – упрямо произнес полковник, сознательно задирая бригадира.
– Мистер Штюсс, – голосом психоаналитика заговорил О'Лири. – Развод – это еще не смерть. Развод – это только некая печать, временная печать, я вас уверяю. И не стоит искать для себя каких-то испытаний… Тем более что она к вам обязательно вернется…
– Вы действительно так думаете?! – Штюсс подался вперед и невольно схватил О'Лири за руку.
– Безусловно. Ей нужно все взвесить, подумать и как следует разобраться в себе, а на это необходимо время.
Полковник молчал, уставившись на свои форменные ботинки. Затем поднял голову, и теперь его глаза казались ожившими.
– Чего вы хотите? – спросил он.
– Нужно совершить перехват, Майкл, – вступил в переговоры Казански. – Достаточно двух легких истребителей «скайкэт».
– Но, надеюсь, это на пассажирский аэробус?
– Ну о чем ты говоришь, Майк, – деланно возмутился Казански, – мы же не террористы. Я же тебе говорил, что мистер О'Лири представляет уважаемых людей. Перехватить нужно небольшой летательный аппарат, предположительно – лонгсфейр, на котором попытаются сбежать двое опасных преступников. Между прочим, на них уже есть ориентировка в полиции.
– Все совершенно законно, полковник, – поддержал Казански О'Лири. – Просто у нас в этом деле есть своя заинтересованность. А у вас – своя.
С этими словами бригадир открыл небольшой чемоданчик, в котором лежало несколько пухлых денежных пачек.
Восемнадцать человек лучших специалистов Лео Бражника, распределенные по парам, сидели в засадах. Одной из пар были Гао и Блингштофф, которые упустили клиентов возле компакт-хауса и теперь были полны желания восстановить свою пошатнувшуюся репутацию.
– Нас перестали уважать, Гао, – жаловался накануне своему напарнику Блингштофф. – Все считают, что мы задницы.
– Знаю, – отвечал Гао, – но эти ребята наваляли не одним нам. Других вообще поджарили.
Тем не менее Гао тоже жаждал реванша и в эту ночь впервые не прикладывался к спиртному, хотя воздух был холодный, а в ботинках хлюпала сырость. А еще его мучили угрызения совести.
