Планер собран. Реле времени включает двигатель, и автопилот повел машину. Видно, как чертит в небе полоску сигнальный хвостовой огонь. Он вскоре теряется среди звезд и затем пропадает в облаках. Мучительно тянется ожидание. Люди не сводят глаз с приемника, где вот-вот должен загореться долгожданный огонек — сигнал о первом успехе.
Удастся ли радиоволнам, которые пошлет планер, пробить панцирь венерианской атмосферы? Что ждет корабль внизу — вода, суша, пустыня или скалы? Потеряв скорость, планер должен спуститься, доложить о прибытии и, продолжая сигналить, помочь штурману при посадке. В сотый раз радист проверяет настройку. Наконец вспыхивает зеленый глазок. Сквозь адский треск и шорох еле пробиваются слабые сигналы первого посетителя Венеры. Температура… давление… влажность… И, видимо, суша послужила планеру посадочной площадкой.
Последняя радиограмма перед спуском. Теперь — слепая посадка в таких облаках, какие не пробивал ни один земной пилот: ведь здесь они тянутся, вероятно, на многие десятки километров. Надежда только на приборы, на волшебное зрение — радиолокатор и на искусство водителей корабля.
Наступил долгий перерыв в передачах. Ракета скрылась за облачным слоем, поглотившим ее, как мыльная пена песчинку. Лишь много позднее экспедиция снова сообщила о себе. Все, что написано ниже, — это отчет о ее приключениях на Венере, с момента, когда оборвалась связь и корабль, вслед за планером, врезался в чужие облака.
…«Описывая круг за кругом, мы постепенно снижались. Вокруг бесконечное облачное море. Впечатление такое, будто корабль стоит на одном месте. Эту иллюзию рассеивают приборы: они говорят — мы вошли в атмосферу планеты. Убедительнее всего показание термометра — температура обшивки начинает возрастать. Пришлось закрыть иллюминаторы и включить охлаждающую установку.
Локатор капризничает — очевидно, и в самом деле у Венеры надежная броня против радиоволн. В перископах же со всех сторон одинаковая муть.
Растет давление, растет нагрев, но теперь корабль движется гораздо медленнее. Спуск длится долго, усталость берет свое, но никто не может отдыхать — слишком велико напряжение. Безмолвие кончилось. Сквозь стенки слышен нарастающий шум.
Наконец свершается то, чего так долго мы ждали: корабль «прозрел», на локационном экране изображение стало более четким. Атмосферная броня позади! Однако экран вскоре мутнеет опять. Так, то вслепую, то угадывая внизу очертания суши, мы проходили последние круги, стараясь представить себе, какова местность под кораблем. Командир и штурман принимают решение — идти на посадку.
Последний круг, скорость заметно снизилась. Выдвинув крылья, переходим на планирование, прорезая густые облака.
Когда снова открыли окна, взору представилось сумрачное, пасмурное небо, мутные, пыльные вихри. Вскоре внизу мелькнуло что-то вроде ровной площадки…
К ней и повел пилот ракету. Удивительный полет! Сначала в облаках, потом в пыли. На экране проносятся пятна — может быть, озеро? море? Хаос звуков в эфире забивает сигналы маяка. Курс — на площадку, которая уже недалеко. Сейчас, вблизи, ясно видно, что тут нет изрытых крутых скал, хотя с большой высоты трудно различить детали рельефа.
Резкий удар сотрясает корабль, еще и еще. Ремни врезаются в тело, стены каюты уходят куда-то вбок. Кончилась сумасшедшая тряска, но перед глазами еще стоит пелена, в ушах — грохот и треск. Обманчивой кажется наступившая тишина.
Часть приборов разбита. Случайно забытые вещи в беспорядке разбросаны вокруг. У пилота кровь течет по лицу: встряска не прошла даром. Остальные пострадали меньше, но выглядят тоже неважно. Ломит тело, болит голова. Впрочем, слабость мгновенно проходит от одной мысли: Венера, Венера за стенками корабля! Мы бросаемся к иллюминаторам. Желтая мгла! Снова песчаная буря. Нам не терпится выйти наружу, однако командир приказывает ждать.
Прежде всего надо осмотреть корабль — нет ли повреждений, затем попытаться наладить связь. Эта работа занимает несколько часов. Мелких повреждений оказалось немало, но они не страшны. Сложнее с приборами, и еще хуже со связью: бастует передатчик. Причина, впрочем, понятна и не имеет отношения к нашей неудачной посадке. Счетчик заряженных частиц, предусмотрительно установленный снаоужи, выстукивает частую дробь. Поблизости — радиоактивная руда. Оттого и молчит радио, оттого и неисправно работал локатор.
Не выходя отсюда, мы уже знаем первую новость о Венере — здесь кладовая тяжелых элементов, быть может таких, какие давно распались на Земле. Для нас это важное предостережение. Без разведки нельзя покинуть корабль, а радиоразговоры в скафандрах вряд ли будут возможны.
Мы хотим установить, насколько сильно излучение. Без радио это сделать трудно, но нас выручит ракетный якорек. Им пользуются альпинисты в горах для переброски троса. Он забросит прибор, который по кабелю сообщит нам свои показания. Один из нас надевает тяжелый скафандр. Открывается наружный люк, вниз летит гостинец с Земли и исчезает в песчаной поземке. Якорек прыгнет так далеко, как позволит ему трос. Остается ждать. И вот «телеграмма»: доза всюду велика. Костюмы выдержат, но осторожность отныне станет нашим главным девизом, а счетчик излучений — постоянным спутником, «золотым петушком», сторожащим опасность.
Командир приказывает отдыхать. Очень трудно сохранять спокойствие, когда в нескольких шагах — почва неведомого мира, полная загадок, быть может опасностей, когда неизведанное ждет впереди! Но нужно восстановить силы для будущих испытаний. И постепенно в кабине воцаряется сон. А после него, после плотного завтрака закипает напряженная работа.
Еще и еще проверяются скафандры. У каждого сбоку — ручное атомное оружие, лучевой пистолет. На шлемах укрепляются сигнальные фонари. Приборы ночного видения, позволяющие смотреть сквозь тьму и туман, фотоаппараты для съемки в невидимых лучах, аварийное альпинистское снаряжение, запасные кислородные баллоны, — кажется, не забыто ничего. Проверка исправности счетчиков — и шлюз открывается.
Один за другим спускаемся по лесенке вниз. Вспыхивают и гаснут лампы на скафандрах. В бинокль я вижу озаренные вспышкой лица. Эту сцену — высадку первых людей на Венере — я снял своим аппаратом через телеобъектив. Фотографу, впрочем, здесь не везет: налетает пыль, и так просто, без особой оптики, снимать нельзя.
