к Хепберн-Гилберту и попросить помощи ООН. Или попробовать связаться — что в еще большей степени стало бы им поперек горла — с Палмером Элдричем или тем, кто скрывается под его именем, и прийти к согласию. Посмотреть, не удастся ли выкупить Лео.
Барни отключился и почти сразу же набрал номер межпланетного коммутатора, сказав:
— Дайте мне Палмера Элдрича на Луне. Срочно. Поторопитесь, девушка.
Пока он ждал соединения, с другого конца комнаты послышался голос Рони Фьюгейт:
— Кажется, у нас не будет времени, чтобы перейти к Элдричу.
— Похоже на то.
Как ловко было все продумано. Элдрич позволил противнику сделать за него всю работу.
«И мы тоже, — подумал Барни, — Рони и я. Нас он наверняка тоже провел точно так же. Фактически Элдрич мог действительно рассчитывать на то, что мы полетим на спутник.
Это объясняет, почему Лео снабдили чемоданчиком с доктором Смайлом».
— Я думаю о том, — сказала Рони, играя замочком молнии на блузке, — хотели ли бы мы работать на столь умного человека, если это вообще человек. Мне все больше кажется, что это не Палмер, но один из них. Думаю, что нам придется с этим согласиться. Следующее, чего мы можем ожидать, — это чуинг-зет, наводняющий рынок. С санкции ООН, — с горечью сказала она. — А Лео, который, по крайней мере, является одним из нас и хочет лишь заработать пару скинов, будет мертв или разорен… — Она с яростью уставилась в пространство.
— Это патриотизм, — сказал Барни.
— Инстинкт самосохранения. Я не хочу проснуться одним прекрасным утром, сосредоточенно жуя эту дрянь, делая то, что делают, когда жуют это вместо кэн-ди. Перемещаясь… не в страну Подружки Пэт, это уж точно.
Видеотелефонистка сказала:
— На линии мисс Зоя Элдрич, сэр. Вы будете с ней говорить?
— Да, — покорно ответил он.
На экране появилась элегантно одетая женщина с пронзительным взглядом и сбитыми в тяжелый ком волосами.
— Да?
— Говорит Майерсон из «Наборов П. П.». Что мы должны сделать, чтобы получить назад Булеро? — спросил он, но не дождался ответа. — Вы ведь знаете, о чем я говорю?
Помолчав, Зоя сказала:
— Мистер Булеро прибыл к нам и заболел. Он лежит в нашем госпитале. Когда он почувствует себя лучше…
— Я могу прислать врача фирмы, чтобы он его осмотрел?
— Конечно. — Зоя Элдрич даже не моргнула глазом.
— Почему же вы нам не сообщили?
— Это случилось недавно. Мой отец как раз собирался звонить. Похоже, что ничего серьезного, обычная реакция на изменение силы тяжести. Это довольно часто бывает с пожилыми людьми, которые сюда приезжают. Мы не поддерживаем здесь гравитацию, близкую к земной, — так, как это делает мистер Булеро на своем спутнике «Домик Винни-Пуха». Так что, как видите, все объясняется очень просто. — Она слегка улыбнулась. — Вы получите его назад самое позднее сегодня вечером. Неужели вы подозревали что-то другое?
— Подозреваю, — сказал Барни, — что Лео уже не на Луне. Думаю, что он на спутнике Земли под названием «Сигма четырнадцать-бэ», который принадлежит одной из ваших фирм в Сент-Джордже. А то, что мы найдем в вашем госпитале, будет не Лео Булеро.
Рони вытаращила глаза.
— Милости просим. Можете прилететь и убедиться сами, — бесстрастно сказала Зоя. — Насколько нам известно, это Лео Булеро. Тот самый, который прилетел сюда вместе с репортерами из газет.
— Я полечу туда, — сказал Барни. Он знал, что совершает ошибку. Ему говорило об этом его чувство ясновидения.
На другом конце комнаты Рони Фьюгейт вскочила на ноги, она тоже это предвидела. Выключив видеотелефон, он повернулся к ней и сказал:
— Сотрудник «Наборов П. П.» совершает самоубийство. Или что-то в этом роде. Завтрашние газеты.
— В точности там написано…
— Меня не волнует, что там написано в точности.
Однако он знал, что это будет солнечный удар. Тело мужчины, найденное на тротуаре. Смерть вследствие чрезмерной дозы солнечного излучения. Где-то в центре Нью-Йорка. Там, где оставят его люди из организации Элдрича.
Это он мог предвидеть, не прибегая к помощи своих способностей к ясновидению. Впрочем, он вовсе не собирался на них полагаться.
Больше всего его взволновал снимок на первой полосе, крупный план его сожженного солнцем тела.
Он остановился в дверях кабинета.
— Тебе нельзя туда лететь, — сказала Рони.
— Да.
Увидев этот снимок, Барни понял, что Лео придется позаботиться о себе самому. Он вернулся за стол и снова сел.
— Единственная проблема в том, — сказала Рони, — что, если он вернется, тебе трудно будет ему объяснить, почему ты ничего не сделал.
— Знаю.
Однако это была не единственная проблема; собственно говоря, эта проблема была наименее существенной.
Поскольку Лео, скорее всего, не вернется.
Глюк вцепился ему в лодыжку и пытался сосать, вонзив в кожу маленькие трубочки-хоботки. Лео Булеро вскрикнул — и вдруг перед ним неожиданно возник Палмер Элдрич.
— Ты ошибался, — сказал он. — Я не нашел Бога в системе Проксимы. Но я нашел кое-что получше.
Он ткнул глюка тростью. Тот неохотно втянул хоботки и, свернувшись, отцепился от Лео. Подгоняемое Элдричем, существо упало в траву и скрылось.
— Бог, — сказал Элдрич, — обещает вечную жизнь. Я могу сделать нечто лучшее: я могу ее дать.
— Каким образом?
Дрожа и чувствуя слабость, Лео опустился на траву и сел, тяжело дыша.
— Благодаря лишайнику, который мы продаем под названием чуинг-зет, — ответил Элдрич. — Он лишь отчасти напоминает твой продукт, Лео. Кэн-ди устарел — что он дает людям? Несколько мгновений бегства от действительности, ничего, кроме фантазий. Кому это нужно? Кому это будет нужно, когда от меня можно будет получить нечто подлинное? Ты сам это сейчас ощущаешь, — добавил он.
— Я так и предполагал, — сказал Лео. — И если ты думаешь, что люди будут платить за такие переживания… — Он показал на глюка, который все еще таился неподалеку, следя как за ним, так и за Элдричем. — Ты потерял не только тело, но и разум.
— Это особый случай. Я хотел тебе доказать, что все это правда. А для этой цели ничто так хорошо не годится, как боль и страх. Глюки доказали тебе, вне всяких сомнений, что это — не галлюцинация. Они могли тебя даже убить. И если бы ты здесь погиб, то умер бы на самом деле. Не так, как после кэн-ди. — Все это явно забавляло Элдрича. — Когда я открыл этот лишайник в системе Проксимы, я не мог поверить в свое счастье. Лео, я уже прожил в
