— Между прочим, — напомнила принцесса, — эти милые смертоносцы сожрали половину людей из моего города.
— Тогда они были врагами, а сейчас друзья.
— Эти друзья готовы растерзать триста ни в чем не повинных людей за трех своих восьмилапых уродов!
— Они никого не хотят жрать! Они ищут убийц! А ты этим убийцам еще и помогаешь! Ты сама — хищница!
— Знаешь, Найл, а Манро, похоже, куда умнее, чем я думала позавчера.
— Вот и выходи замуж за своего Манро!
— Благодарю за разрешение, Посланник Богини, и приглашаю тебя завтра на свадьбу! — И принцесса, уходя, громко хлопнула дверью.
Найл сжал кулаки. Попадись сейчас что под руку — швырнул бы вслед этой злобной, кровожадной девке, да так, чтобы аж дверь раскололась.
— Вы меня звали, мой господин? — В зал заглянула Нефтис.
— Да. Нет. — Он сразу понял, что если в таком состоянии напьется упругой энергии Нефтис, то просто взорвется, как одна из ракет Доггинза. А мягкую и покорную Джариту сам разорвет в куски. — Нет. Я никого не хочу видеть. Мне нужно подумать. Все. Иди.
* * *
Самым удивительным при слиянии сознания с аурой города является то, что, независимо от состояния этого гигантского организма, независимо от времени года или времени суток, из контакта Найл всегда выходил посвежевшим и отдохнувшим. Вот и сейчас, глядя, как поднимается солнце над крышами домов, он чувствовал себя так, словно провел ночь в постели, а не стоя у окна. Он больше не испытывал ни страха, ни волнения, а от ссоры с принцессой Мерлью осталось лишь легкое сожаление.
Ведь у нее на глазах смертоносцы после захвата подземного города пожирали ее друзей, родственников, просто знакомых. Ее смертоносцы поставили перед жестоким выбором: стать одной из постоянно рожающих женщин с хорошим генотипом на острове детей или соблазнить юношу, годного, по мнению пауков, на должность руководителя людской части населения. Потом, когда нужда отпала, ее просто выбросили за ненадобностью. Но она не сломалась, она взяла на себя выполнение решений Совета и правителя, доказывая постоянным трудом свое право на звание принцессы.
За ее спиной не было, как за Найлом, бесконечной мощи Великой Богини Дельты, ей никто не был обязан подчиняться. А ведь ничто не делает человека таким великодушным и добрым, как ощущение собственной силы, и ничто не делает таким злым и жестоким, как ощущение слабости. Найл простил смертоносцев за смерть отца, когда увидел их склоненные покорные спины. Перед принцессой не склонялся никто.
Но именно она создает величайший памятник свободе — библиотеку. На протяжении веков за чтение книги человек карался смертью. Библиотека, доступная всем, — открытый путь к любым знаниям — станет величайшим достижением свободного человека.
Найл неторопливо вышел из комнаты, прижал палец к губам, запрещая шуметь замершей в приветствии стражнице, спустился на улицу и направился в сторону реки.
На всех перекрестках, посередине длинных улиц, на широких площадях стояли суровые, неподвижные, мокрые от росы смертоносцы, бесцеремонно прощупывая умы прохожих, время от времени проносились группами пауки-волки. Однако людей никто не трогал, и никакого напряжения в отношениях правитель не замечал.
Будущей библиотекой оказалось трехэтажное здание недалеко от высокого обрывистого речного берега. Когда-нибудь, сидя за интересными и полезными книгами, читатели смогут любоваться из окон красивым пейзажем, а сейчас здесь высился лишь пластиковый каркас с сохранившейся кое-где кирпичной кладкой.
Внизу бегали рабы, занося внутрь куски битого кирпича, камней, закатывая тележки с разведенной белой глиной. Они не обратили на Посланника Богини ни малейшего внимания, но обе надсмотрщицы, сунув плети за пояс, опустились на колени.
— Часто приходится пользоваться кнутом? — нахмурился Найл.
— Это признак нашей должности, — не очень понятно ответила одна.
Найл не стал разбираться подробнее. Он погладил ладонью толстый розоватый пластик, простоявший века, но не имеющий ни малейшего изъяна, поднялся на второй этаж. Там двое мужчин в серых от пыли туниках натягивали веревки, намечая будущие стены. Увидев правителя, они немедленно бросили работу и склонились в поклоне.
— Кто вы? — спросил Найл.
— Строитель Берг.
— Строитель Лисе.
Отвечая, они не разогнули спины, что выдавало в них бывших слуг пауков.
— Можете выпрямиться, — разрешил Найл. — И расскажите, что вы тут делаете.
— Размечаем читальный зал, — зачастил строитель Лисе, толстый и невероятно лопоухий, зачем-то постоянно и суетливо вытирающий руки о тунику. — Здесь будет длинный коридор во весь этаж. Читальный зал с этой стороны, а книгохранилище в другом конце здания. Разделяться они будут одной стеной. Здесь намечена библиотека развлекательных книг, а на третьем этаже — научных. Там, за хранилищем, будет выделено пять комнат для переписывания самых ценных манускриптов.
Слово «манускрипт» в устах слуги пауков резануло слух, и Найл внезапно спросил:
— Ты умеешь читать?
— Нет, нет, что вы, правитель! — испуганно вскрикнул Лисе и сложился в поклоне.
Подул легкий ветерок, принеся с реки освежающую прохладу.
«Здесь действительно хорошо, — подумал Найл. — Размер книгохранилища делается с запасом. И на счет переписывания „манускриптов“ правильно предусмотрено», — а вслух сказал:
— Нужно выделить два-три помещения для классов обучения грамоте.
— Слушаюсь, правитель, — не разогнулся Лисе.
— И где они будут? — решил уточнить Найл.
— Ну… Вот… — замялся строитель и уже более внятно закончил: — Мы спросим у принцессы Мерлью. Она укажет место.
— Хорошо, — согласился Найл. Он поднялся на третий этаж, обошел здание по периметру. Ему здесь откровенно нравилось. Нравился красивый вид, нравился свежий воздух с реки, нравилось величие здания, которое должно стать памятником свободе. Он даже решил выразить свою благодарность принцессе, которая так хорошо все устроила.
Только не сегодня. Сегодня она выходит замуж. Не стоит отвлекать.
Он быстро сбежал вниз по лестнице и отправился обратно во дворец… Первым человеком, которого он увидел на крыльце, была принцесса Мерлью.
— Как, разве ты не выходишь замуж? — невольно спросил он.
— У тебя только одно на уме, — вздохнула Мерлью. — Так хочешь от меня избавиться?
— Просто я хочу извиниться. Вчера я погорячился.
— Да? — приподняла брови девушка… — Тогда больше не называй меня умной.
— Почему?
— Как гласит древняя поговорка, после ссоры первый шаг к примирению делает более мудрый. Раз ты успел извиниться первым, значит, ты умнее.
