— Как гласит древняя поговорка, после ссоры первый шаг к примирению делает более мудрый. Раз ты успел извиниться первым, значит, ты умнее.
Она тепло рассмеялась и протянула ему руки. Он улыбнулся и сжал ее пальцы в своих ладонях.
— А теперь, Найл, когда мы разобрались в наших отношениях, расскажи, что случилось?
— Где?
— Ты откуда идешь?
— Был в библиотеке. Ты просто молодец, Мерлью…
— Подожди. — Она села на ступеньки, усадила правителя рядом. — Час назад ко мне пришел Дравиг и спросил, где я была и что делала сегодня на рассвете.
— Ну и что?
— Найл, ты знаешь, что такое «алиби»?
— «Нахождение обвиняемого или подозреваемого лица в момент, когда совершалось преступление, в другом месте как доказательство его непричастности к преступлению», — отчеканил Найл определение, записанное ему в память среди прочих премудростей.
— Вот именно. Дравиг проверял мое алиби. А раз проверяется алиби, значит, должно быть и преступление.
— О, Богиня! — Лирическое настроение Найла сменилось глухим беспокойством. Он встал, отряхнул тунику. — Нет, я ничего не знаю.
— Плохо, — поднялась следом принцесса. — Гадай теперь.
— Послушай, — повернулся к ней Найл и взял за руку. — Я голоден, как сколопендра. Пойдем позавтракаем?
— Пойдем, — послушно кивнула принцесса Мерлью. — Все равно ничего не поделаешь.
Во время завтрака принцесса Мерлью несколько подняла правителю настроение, рассказав, как на заседании городского Совета полтора месяца спорили, делать газовое освещение на улицах бесплатным или возложить стоимость на жителей.
— И вот наконец, — улыбалась она, маленькими глотками прихлебывая вино, — является ко мне советник Бродус и объявляет, что большинством в двадцать пять голосов при трех воздержавшихся газовое освещение решено сделать бесплатным. Ну, я, естественно, спрашиваю, где мне взять хоть пару сотен фонарей, газовые трубы к ним и сам газ, который в город уже лет семьсот не поступает. Он хлопает своими круглыми глазками и говорит: «А об этом мы как-то не подумали».
Найл улыбнулся в ответ, проглотил кусочек запеченного в тесте хвоста скорпиона и переспросил:
— А что тогда за газовые фонари продают на рынке слуги жуков?
— Карбидки? Зажигалка, вода да известь. Даже если мы наберем нужное количество негашеной извести, наделаем фонарей и пустим водовозку, то вокруг будет стоять такая вонь… Там не то что ходить, жить никто не сможет! Или взять постановление об общественном транспорте…
Договорить принцессе не удалось. В столовую вошла Нефтис и, поджав губы, сообщила:
— К вам Шабр, мой господин.
— Вот оно, — мгновенно посерьезнела принцесса Мерлью, схватила Найла за руку и поволокла столь рьяно, словно он пытался сопротивляться.
— Где ты был сегодня на рассвете, Посланник Богини? — спросил паук, даже не подумав поздороваться.
— В здании строящейся библиотеки, — ответил Найл, переглянувшись с принцессой.
— Ты был один?
— Нет, меня видели две надсмотрщицы и двое строителей. — Про рабов упоминать не имело смысла.
— Меня уже спрашивал Дравиг, — сообщила принцесса Мерлью, не дожидаясь обращения к себе.
— Сегодня на рассвете убили еще одного паука-смертоносца.
— Убийцу поймали? — почти одновременно выкрикнули Найл и Мерлью.
— Нет. Но это был человек. Пауки-волки видели, как он затаскивал свою жертву в дом. Дом обыскали, но никого не нашли.
— Плохо, — заметила принцесса Мерлью, — Мы надеялись, убийца попадется.
— Смертоносец-Повелитель считает, — продолжил Шабр, — что вы просто убиваете пауков из человеческой кровожадности, а потом выдумываете мифических хищников.
— А почему ты решил все это нам рассказать? — с плохо скрытым подозрением поинтересовалась дочь Каззака.
— Почему? Смотрите. — Паук, повернувшись к Найлу, приглашающе раскрыл свое сознание. И правитель, в отличие от принцессы, мгновенно понял все.
Свою жизнь Шабр потратил на изучение людей. Людей-рабов, людей-слуг, диких людей. Нет, он не проникся любовью к объекту исследований. Но заразился чисто человеческой чертой — любопытством. Он любил ставить эксперименты, он желал получать результаты, он научился радоваться успехам. Да, пауки обладают бесконечным терпением. Шабр бестрепетно ждал почти год — с того момента, как людей сочли равными паукам, и до того часа, когда Посланник Богини решил возродить работу над выводом породы совершенных людей. Он столь же бестрепетно мог годами ждать окончания эксперимента. Но если сейчас вновь начнется война с людьми, то о любимой работе придется забыть очень надолго, если не навсегда. А это слишком даже для паука. Шабр не любил людей. Но он хотел мира.
Все это Найл понял не из рассказа, он осознал это, слившись сознанием со смертоносцем, став им самим. И став — поверил.
— Но что мы можем сделать? — спросил он Шабра.
— Вы, люди, очень хитрые существа. Вы должны что-нибудь придумать.
Мерлью не обладала телепатическими способностями. Она ничего не поняла. Просто увидела, что Найл верит пауку, и согласилась с правителем, не теряя драгоценного времени на споры:
— Где произошло убийство?
— Недалеко отсюда, в стороне квартала рабов.
— Так идем туда. Может, удастся найти след.
Нефтис увязалась следом, а гужевых мужиков правитель брать не стал: неприлично ехать в коляске, когда смертоносец идет пешком. Пришлось бежать следом за Шабром. К счастью, дорога заняла всего минут десять. Найл даже не запыхался — дала о себе знать выучка пустыни. Нефтис и Мерлью, добежав, еще полчаса не могли отдышаться. Паук, храня презрительное молчание, дождался, пока женщины придут в себя, а затем указал передней лапой на шестиэтажный дом, стилизованный под стеклобетон:
— Хищник затащил убитого сюда.
Стены высокого здания искрились под высоко поднявшимся солнцем, разбрасывая разноцветных зайчиков. В отличие от соседних построек, этот дом не только не рассыпался за прошедшие века, но и сохранил в целости все окна.
— Тут кто-нибудь живет? — поинтересовался Найл.
— Нет, — сообщил Шабр.
— Странно. Целые окна в городе большая редкость.
— Простите, мой господин, — нерешительно прошептала Нефтис, — но этот дом стоит отдельно. Слишком далеко от других. В таких местах люди очень часто… исчезают.
Выразить при пауке свою мысль более четко она не рискнула. Все и так было ясно.
— Удивительно, стекла не повынимали, — высказалась принцесса Мерлью.
— Из этого здания невозможно вынуть стекла, — сообщил Найл, который получил весь объем знаний в Белой Башне, а не собирал в книгах по крупицам, как принцесса. — Это монолит.
