Брови Маальда опять приподнялись.
— Вот как? Ты не рассказывал.
— Я надеялся на затею с адмиралом. Ридан — наш запасной вариант. С ним все непросто. Он угодил в отряд к тому бандюге.
— К Горгану? Где и развлекается Нина Орт?
— Да-да. Такая вот произошла случайность. Теперь парень на крючке. Но вот дальше — одна неясность. Ему нужно помочь, чтобы он сделал то, что требуется.
— «Помочь» — не совсем верное слово, — заметил Маальд.
— А-а, черт с ним! Я говорю — надо подтолкнуть парня.
— У тебя с в о и в отряде? — спросил Маальд.
— Да. РЫБКИН расстарался. Но этому человеку не справиться. Он боится погореть. Кроме того, Ридану пришлось в банде не по душе. Он норовит улизнуть. Они его шантажируют, и он не рыпается, но это до случая.
— На чем его держат?
— Случайное убийство.
— Достаточно серьезно. Но все зависит от него. Они уже продули ему мозги?
Меткович пожал плечами:
— Наверно. Однако он упирается и не хочет определяться.
Маальд кивнул:
— Понятно. Знаешь, тогда отправь туда Леа. Все равно ей сейчас нельзя привлекать внимание. Пусть она поможет тому человеку Рывкина. У нее это получится. С ней он не будет так уж бояться. Как его зовут?
— Александр Рич.
— Батур должна внушить ему, что мы в любом случае его вытащим. Пусть этот Рич сделает все, что сможет. Ведь ты сумеешь его вытащить?
Меткович покачал головой:
— Не знаю. Теперь — не знаю.
— Ну, неважно. Кстати, Ридан уже познакомился с Орт?
— Кажется.
— Так хорошо! Ты видел ее фотографию? — Маальд оживился. — Ничего себе. Весьма вероятно, парень справится самостоятельно. Его просто нужно подстраховать. Но Батур в отряд лезть не должна.
Меткович закрыл глаза и задумался.
— Годится, — наконец, сказал он. — Теперь вот что: чего это у тебя здесь происходит?
— Что происходит? — Маальд чуть отшатнулся.
— Да ладно, — Меткович хрустнул пальцами. — Как поживают Художники?
У Маальда дернулся подбородок, отчего щеки затряслись, как желе.
— Уже донесли, — заключил он. — Но здесь у нас ведь, по сути, еще дети. Учитывать надо.
— И что же натворили детишки?
Маальд помолчал. Потом сказал: — На одном из перекрестных обходов Никколо и Астрид…
— Художники?
— Да. На одном из перекрестных обходов они познакомились с Нильсом. Получилось трио — не разлей вода.
— Нильс… Кто? — спросил Меткович.
Маальд хмыкнул: — Ты должен помнить: ведь их здесь не дивизия. Второй научный этап.
— Прекрасно помню, — заявил Меткович. — И что?
— Они повадились гулять по ночам. Спускались по веревке с обрыва, купались.
— Где же они взяли веревку?
— Распустили несколько гамаков. Прошлой ночью их засекли. Твои псы не разобрались в темноте, открыли пальбу… Девушка сорвалась.
— Жить будет? — Не знаю, но лучше бы нет. Живого места не осталось. Если и выкарабкается, останется калекой. Теперь мы временно прекратили обходы и вообще предприняли некоторые меры… непопулярные. Кое-кому из питомцев это пришлось не по вкусу. Получилась маленькая стачка.
— Кто в ней участвовал?
— Стратеги. И некоторые питомцы из Научных этапов, но в основном Стратеги.
— Черт подери! — Меткович побагровел. — Этого еще не хватало! А что Художники?
— Остались нейтральными.
— Странно!
— На первый взгляд. — Маальд пожевал губами. — Если подумать, станет ясно — именно так и должно быть.
— Хм… может… — Меткович забарабанил пальцами. — Это будет иметь последствия?
— Вряд ли. Персонал четко сработал, теперь у нас полный порядок.
— Ладно, посмотрим, — сказал Меткович. — Однако хороши же Стратеги!
— Именно хороши, — ответил Маальд, блеснув стеклами очков. — Если бы они стерпели — вот тогда бы я забеспокоился.
Меткович захохотал.
— Скажешь тоже, — просипел он. — Но смотри, — добавил Меткович уже серьезно, — сейчас нельзя делать ошибок.
— Я думаю, — медленно и очень спокойно сказал Маальд, — ошибки не так уж страшны. Их не избежать. Но они могут доставить нам — я говорю в широком смысле — только временные неприятности. А в целом нас победить невозможно. Потому что за нас — История.
Маальд умолк. Меткович с минуту внимательно разглядывал его, но ничего не сказал. Он поднялся, подошел к двери в приемную, открыл ее и просунул туда голову.
В приемной Донован, завладев ладошкой Розы, чтото усердно шептал ей на ухо. Девушка хихикала.
— Извини, что я тебя отвлекаю, — прогудел Меткович. — Когда освободишься, подбрось меня в город. Или вызвать такси?
Роза вскрикнула и выдернула руку.
— Простите, шеф, — Донован выпрямился. — Сию минуту, шеф.
Он выбежал.
Меткович повернулся к секретарше.
— Зайди, — и вернулся в кабинет.
Маальд посмотрел на него.
— Я тут сейчас подумал: надо придержать черно-белых. Наши питомцы придумали одну штуку. Так, домашняя задачка по эвристике. Но это можно использовать. Я к вечеру набросаю соображения и подошлю.
— Хорошо, — согласился Меткович.
Вошла Роза, с лицом пай-девочки, по ошибке задержанной полицией нравов.
— Роза, малышка, — Маальд улыбнулся ей, — я хочу к окну.
Секретарша подошла сзади и выкатила инвалидное кресло, в котором он сидел, из-за стола. Подвезла к окну.
— Так? — спросила она. — Кофе?
— Да, спасибо, — Маальд посмотрел на Метковича. — Будешь?
— Не буду, — тот уже стоял у двери.
Он не удержался и, в очередной раз испытывая легкое содрогание, посмотрел на две культи, которые вместо ног высовывались из-под пледа.
Роза наклонилась над журнальным столиком. Меткович заметил взгляд Маальда, прикованный к ее оттопыренной попке.
— В следующий раз, — сказал Меткович Доновану, сидя в лимузине, мчавшемся обратно в город, — когда тебе захочется поразвлечься на службе, не забудь оставить ключи на сиденье. На них найдется немало желающих.
Из конторы Меткович по телефону разыскал Рывкина.
— Вот что, — сказал шеф Бюро в трубку, сжимая ее потными пальцами. Давай-ка в темпе найди Батур и пришли ко мне. И сам потрудись явиться.
— Ой-ой! — простонала мембрана голосом Рывкина. — Ей-Богу, шеф, я боюсь этой бабы! Когда я смотрю на нее, мне кажется, что я говорю с дьяволом. У нее нет души, даром что внешность — будто херувим с открытки. Может, как-нибудь без меня?
— Хватит! — рявкнул Меткович. — Делай, что говорят, — и швырнул трубку на место.
Посмотрев на календарь, он вспомнил, что приближается день карнавала.
Колонна растянулась. Машины покрылись грязью, как ботинки бродяг к концу лета. В кабинах нестерпимо воняло потом.
