Это длилось уже с час, а то и больше. А до этого было бурное объяснение: Юра Бригге и Саша Гречишников никак не могли согласиться с выводом Мая Рубцова о реальной осуществимости эффекта виртуальной петли и умножения тел. Теперь они собственноручно пересчитывали, проверяли, повторяли шаг за шагом всю цепочку рассуждении Рубцова. Это было интересно и важно, ибо близко примыкало к теме собственной их работы. По достигнутой договоренности Маю надлежало молчать.
Юра поднялся, объявил физкультпаузу и начал подпрыгивать, высоко закидывая пятки. Саша сказал:
— Не мешай, ты трясешь мне мозги.
— Было бы что трясти... — пробурчал Бригге, но прыгать перестал. Это был обычный стиль их общения.
Май вспомнил Юру в другой обстановке, на университетских соревнованиях по плаванию. Перед заплывом он точно так же прыгал, самоуверенно обещал сдать на первый разряд, но не дотянул на стометровке брассом двух секунд. Было грустно видеть его огорченным и надутым. Он уверял тогда, что "неровно начал и совсем не устал".
— Слушай-ка, кузнечик, — сказал Саша Юре, — ты не помнишь ответа Малышева на третье возражение Саде?
— Он нормировал функцию бытия и доказал, что интеграл обобщенной причинности не расходится, а сходится.
— К чему?
— Кажется, к двум пи-тета.
— К пи-тета, — поправил Май.
— Ты обязан молчать, — сказал Саша.
— Именно, — подтвердил Бригге.
— Ладно, действуйте. — Май покорно умолк.
Саша писал свои круглые буквы и чуть-чуть улыбался. Май вспомнил, что он всегда улыбался, углубляясь в работу. Вот так же он пять лет назад готовился в читалке к семинару. Там, в читалке, к Саше однажды подошла милая девушка оказалось, это его двоюродная сестра Лита, она училась на факультете журналистики, на первом курсе... Май с досадой подумал, что вот уже две недели он не виделся с Литой и даже позволял себе хамски отвечать на ее звонки. Последний раз они были вместе на новоселье у Бригге. Было славно — пили пиво, ели какие-то замысловатые слоеные пироги. Лита все время касалась Мая локтем... Немного захмелевший Бригге по обыкновению много болтал о всякой всячине, в том числе почему-то о пророческом даре, приведя в пример какого-то старичка-дальневосточника, предсказавшего день и час падения Сихоте-Алиньского метеорита. За это старичка будто посадили как паникера, но потом, после падения метеорита, выпустили. И якобы теперь старичок работает сторожем в магазине, предсказывает дни ревизий, за что директор его весьма ценит.
Отчетливо вспомнилось, как Саша тогда изрек: "Это по твоей части, Май встречные потоки времени". А Лита сказала: "Ну, понесли!" и обещала написать о них фельетон "Мракобесы в тоге ученых", и еще заявила, что их надо "вовремя остановить и поправить", а то они "совсем оторвались от сегодняшнего дня".
Он, Май, на это мечтательно ответил, что и вправду хотел бы оторваться от сегодняшнего дня... Оторваться от сегодняшнего дня... В общем, хороший был вечер... А после него сразу пришла в голову идея петли и умножения. И началась эта жуткая круглосуточная работа. И вот ее итог — тетрадка, которой, разумеется, не верит Барклай. Да и не только Барклай, а и Бригге, и Гречишников тоже. Впрочем, у Мая есть уже и кое-что сверх тетрадки...
— Кажется, все, — сказал Саша. — У тебя как, Юрий Львович?
— У меня давно все, — сказал Бригге, — вернее, почти ничего не осталось...
— Подождем. — Саша закурил и шагнул к окну.
Бригге доделал оставшиеся преобразования, засунул в рот спичку и чуть было не зажег ее вместо папиросы. Быстро отдернул поднесенный огонек от торчащей у самого рта спичечной головки:
— Фу ты, чорт! — И выплюнул спичку.
— Ну? — спросил Саша.
— Я пока не нашел ошибок. Надо повнимательнее посмотреть дома.
— Ошибок нет, — сказал Май.
— Я тоже не нашел, — сказал Саша. — Выходит, ты гений. Или где-нибудь все-таки есть ошибка.
— Я, наверное, гений, — сказал Май. — Вместе с вами.
— Может быть, — задумчиво сказал Саша. — Во всяком случае, здорово! Тебе надо переходить сюда, в Институт пространства.
— Рано, — сказал Май.
— Лютиков тебя с радостью возьмет, — сказал Бригге. — Он любит этакие упражнения, я ему кое-что рассказывал.
— Рано, — повторил Май.
— Смотри, Барклай ведь затопчет и спасибо не скажет.
— Не затопчет... — Май вытащил из нагрудного кармана и положил на стол двадцатикопеечную монету. — Ребята, вот этот двуривенный вчера раздваивался.
— Врешь! — в один голос воскликнули Саша и Юра.— Документировал?
— Не успел. Я этого не ожидал. И вышло всего на полчаса. Я только закончил генератор сопровождающего поля...
Осторожно брали друг у друга монету, рассматривали, Бригге неизвестно зачем прикусил ее.
— Настоящая, — усмехнулся Май. — Никель как никель.
В лицах было недоверие и внимание. Саша осторожно спросил:
— Ты не разыгрываешь нас. Май Сергеич?
— Нет.
— А если была галлюцинация? — спросил Бригге.
— Нет, — сказал Май. — Это была правда.
Саша чуть исподлобья, с задумчивой пристальностью смотрел на Мая, Бригге выглядел растерянным, жевал очередную спичку.
— Не верите, — сказал Май. — Ну и леший с вами. Я все равно сумасшедший от радости. Ребята, у меня же огромная камера! Пропадает два кубометра... — Опять было молчание... — Ну, пора на работу. Надо ведь, чтобы вы поверили... — Он пожал им руки и они ответили рукопожатиями, в которых он почувствовал настороженное доброжелательное замешательство: им было неловко не доверять ему. Появляется Двойник
К себе, в Институт пустоты Май явился в неплохом настроении. Насвистывая, поднялся по лестнице. В лаборатории сидели вычислитель Климов и инженер-монтажник Иосс. Май, впервые за последние две недели, посмотрел на них приветливо и сказал:
— Привет пустоведам!
Иосс улыбнулся и кивнул, а Климов сидел с непроницаемым лицом.
— Вы не поняли, как я смешно сострил, Климов? — спросил Май. — А ведь это здорово: пустоведы. Рифмуется с "дармоеды". Я только что догадался, что мы все пустоведы, а не структурные вакуумщики. Отличное слово...
— Трепло, — обиженно сказал Климов, когда Май ушел в свой кабинетик, — что это его прорвало?
— Нет, ничего, — сказал Иосс. — "пустоведы", это ничего.
Потом где-то что-то стукнуло, и дверь в кабинетик Рубцова приоткрылась.
— Хулиганство! — заорал оттуда Май. — Опять распахнули дверь! Я же прошу...
Иосс встал, прикрыл дверь и сказал:
— Рубцов стал совсем психопат, бедняга. То угрюмый, то веселый, то бешеный.
— Да, — согласился Климов и шопотом добавил. — Пора его убирать с этой работы.
