— А чего поехали?
— Вы бы тоже поехали.
— А вы знаете, чем занимался здесь ваш бывший муж?
— Работал в лаборатории, — ответила Лена, которая испугалась, что если они узнают про наркотики, то вцепятся в нее со всей силой. Ведь ясное дело — если бы просто преступление, то занималась бы милиция, а если чекисты, значит, особенное преступление.
Они хотели везти ее на опознание, но Елена отказалась. На нее обрушилась такая тупость, что она не опознала бы и саму себя.
Чекисты пожалели ее — сказали, что встретятся завтра. Их интерес к ней уменьшился.
Они не знали, куда ее отвезти, но она сказала, что лучше об этом узнать у Тамары. Они позвонили Тамаре по мобильнику, и Тамара сказала, чтобы они везли Лену к ней.
Они нехотя согласились. Но паспорт не отдали. Чекисты, что с них возьмешь.
Тамара встретила ее как родную. Она не плакала, а все говорила.
— Я с другими не могу говорить, как с тобой.
— Ты расскажи, как все произошло, — осторожно попросила Лена. У нее оставалась маленькая надежда на то, что Николай не умер. Будто бы Саша Мирошниченко умер, а Коля остался живым. Чекисты ошиблись…
— Никто не знает, как это произошло. Милиция считает, что это ограбление. Но какое может быть ограбление? Они же доклад готовили на конференцию. Саша говорил — подождем, еще не все доделано. Саша у меня такой обстоятельный, ты не представляешь.
Говоря так, большая, теплая, мягкая Тамара поставила чайник, достала из холодильника всякую обильную еду — она словно была рада, что нашелся желающий и ее жизнь обрела какую-то видимость смысла.
— Они были здесь?
— Нет, в институте, чего им здесь делать.
Ах ты, вахтер, партизан!
— И что дальше?
— Ты пей чай. Ты поможешь мне на поминки все собрать?
— Что дальше?
— Не кричи на меня. А то я плакать буду. Дальше… дальше их убили.
— Обоих?
— Ты сумасшедшая, да? С чего ты решила, что одного убили? Моего?
— Извини.
— И ты меня извини, я тоже сумасшедшая стала. Мы же купили путевки в Анталию. Ты была в Анталии?
— И как это случилось?
— Никто не знает. Утром они не вернулись. Я проснулась, стала звонить. Охрана института ничего не заметила. Спали, наверное… Ленка, а вдруг это сами охранники?
— Нет, — сказала Лена. — А как их убили?
— Из пистолета. Смерть была мгновенной. Мне сказали, что мгновенной.
— И что взяли?
— Чепуху взяли. Хулиганы, наверное. Все побили, поломали, записки сожгли, исходные материалы — и те уничтожили. Ты представляешь, какое варварство! Убить людей из-за наручных часов и обручального кольца.
— Нет, — сказала Лена. — Дело не в часах, а в их работе.
— Ну ты как следователь Сергеев, — сказала Тамара. — Он меня достал. А кто из знакомых был в курсе их работы? Даже директора тягали, представляешь?
— Представляю, — сказала Лена.
— Пойдем тогда в морг, — сказала Тамара.
— Зачем?
— Меня пустят, я там всех знаю. Надо же с ними побыть. Раньше мертвец дома лежал, свечки горели, батюшка молитву читал, так все по-настоящему. А они у нас голые лежат, замороженные. Ты представляешь?
Тут наконец Тамара расплакалась, и они обе поплакали. Напряжение спало, но в морг Лена не поехала — все равно завтра ехать.
Ночью она спала на диване, на котором, оказывается, последние месяцы спал Николай. Диван был теплый и вроде бы сохранял его запах. Лена давно отвыкла от Николая, от его запаха, от его тела, а сейчас стала тосковать, понимая, что больше у нее никогда не будет своего мужчины, который может проснуться ночью и разбудить ее, потому что в нем возникло желание.
Утром она проснулась и не сразу сообразила, почему она здесь.
Тамара громыхала посудой на кухне — Лена поняла, что ей хочется разбудить квартирантку.
Но Лена лежала, не открывая глаз, — ее мучило что-то. Какая-то деталь. Ее сумка стояла на стуле, возле дивана. Чекисты взяли паспорт, телеграмму от Тамары, но не взяли телеграмму Николая, потому что Лена о ней не сказала.
Лена тихонько открыла сумку, вынула телеграмму и перечитала ее:
БЛЕСТЯЩИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ. ТРЕПЕЩИТЕ НАРКОБАРОНЫ. ТЕРПИ. НЕМАЛО ВРЕМЕНИ ПРОЙДЕТ ПОКА ПОЛУЧИМ РАЗРЕШЕНИЯ И ТАК ДАЛЕЕ. ПОКА ЗАНАЧКА. ВОСКРЕСЕНЬЕ БУДУ ЖДИ. НИКОЛАЙ. НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ КАРМАНЕ.
Все в телеграмме было понятно — за нее бы чекисты полцарства отдали. Но одна фраза была непонятна. Для всех, кроме Елены.
«Пока заначка».
Глупая фраза.
Когда они были совсем молодыми и денег не хватало, у них был обычай заводить заначку. Получили какие-нибудь маленькие денежки, клали в заначку, как белка в голодное летнее время в опасении еще более голодной зимы.
Она встала, умылась, поела через силу, чтобы угодить Тамаре, потом позвонили чекисты — пора ехать на опознание, словно можно подменить Николая. Потом поехала в морг, это было хуже всего — там пахло смертью и с ней разговаривали как с убийцей. Или ей показалось, что с ней так разговаривали.
Николай был совершенно чужой, это был не Николай, а тело Николая, она никогда его не обнимала. Она смотрела на Николая и думала, что он хотел сказать про заначку? Потом она вспомнила — заначка всегда лежала во внутреннем кармане Колиного пиджака.
Она вернулась домой, потерпела, пока Тамара наговорится и уйдет к себе плакать, спросила, остались ли от Николая вещи?
Тамара не удивилась и не оскорбилась. Она сказала, что все вещи Николая в чемодане, а чемодан в шкафу. Его чекисты обнюхивали.
Лена сразу увидела старый пиджак — он висел. Его забыли положить в чемодан.
Лена сунула пальцы во внутренний карман.
Там лежал небольшой толстый конверт.
Она вытащила его. На конверте было написано «заначка».
Лена даже улыбнулась, так это слово прозвучало странно.
Тамара затаилась у себя.
Лена открыла конверт.
Там и в самом деле лежала заначка — сто долларов. Настоящая заначка, достойная мужчины. Но там еще было письмо Лене и пластиковый прозрачный пакет с желтоватым порошком.
Лена сразу положила конверт в сумку, а письмо прочла:
«Леночка, дорогая! Я тебя люблю, но это не имеет отношения. Нам удалось сделать больше, чем мы рассчитывали. Я придумал смешное слово «поппифаг». Поппи — это мак по-английски. Правда, смешно? Если ты найдешь эту заначку, значит, меня нет в живых или что-нибудь еще случилось. Неприятное для меня. Ты уже не смеешься — ведь случилось, да? Я вообще-то большой трус. Даже палец боюсь обрезать. Наверное, потому, что был единственным ребенком у сволочной мамы. Надеюсь, она этих слов не увидит. Мы еще не проводили толком полевых испытаний — не вылезали из лаборатории. Сашка хочет сначала доклад, но и с докладом нельзя спешить. Мне кажется, что нас с ним пасут. Он вчера чуть под машину не попал. Нет, это даже смешно — таких, как мы, не убивают. Мы же никому не нужны, правда? Суть дела в том, что зараженные поппифагом растения становятся сами источниками заразы — смерть мака явление лавинообразное, понимаешь? Лучше всего распылять. Дальше природа сама позаботится. Мы пошли работать, готовить доклад. Я все время встречаю человека лет сорока с желтыми глазами, как у кота. И с ним амбал. Они меня пугают. Хотя ничем не выказывают ко мне интереса — просто пасут или сами пасутся по соседству. Не знаю, что ты будешь делать с порошком, но за нас не беспокойся — мы оставили формулы и технологию в институтском сейфе, и об этом никто не знает. По крайней мере, если что, то в институте продолжат. А тебе я оставлю полученную нами дозу, если что-нибудь со мной случится, я тебя прошу — проникни к ним и зарази. Или найди человека, который этим займется.
